Скорее всего, это конец, подумал Лаврентий (так звали нашего героя), но кто это мог организовать? Только вчера они вроде бы по-дружески расстались с Никитой и Егором. Нет, они не могли. Но кто? Да! Самонадеянность — мать всех провалов. Он с трудом сумел выдавить из себя только два слова и прохрипел: «Но что?» Скупая мужская слеза выкатилась из-под века. Мысли мелькали в голове как в калейдоскопе. Ему было жалко не себя, а того дела, которое он делал все эти годы, делал с усердием, считая это важнейшим в своей жизни. Всю жизнь он рисковал, лавировал среди разных идейных и коррумпированных идиотов, находя пути решения проблем с минимальными жертвами и рисками. Ему было жалко страну, за сохранение которой он воевал в войну, на алтарь которой положили свои жизни более 10 миллионов советских солдат. Ему стало ясно, что воры, окопавшиеся в номенклатуре, его обыграли. Он понял, что эта шантрапа потом погубит страну, как уже погубила ее вождя. Оставляя за собой блестящую дорожку, слеза скатилась вниз к самому уху. Очень скоро раненый потерял сознание и почти перестал дышать.

Хи-Со Квеон, прибывший в Москву из воюющей Кореи, шел по улице Качалова. У него было прекрасное настроение. Он прилетел по приглашению всесильного ныне вождя СССР Лаврентия Берии. Москва ему понравилось, но Квеон никак не мог понять, как можно есть мертвую рыбу — в магазинах на прилавках лежала мертвая рыба, причем лежала целыми днями. У них в Корее едят либо только что убитую живую рыбу, либо консервы, сделанные из свежевыловленной рыбы, которая сразу после улова была превращена в консервы. «Странные эти русские», — думал Квеон. Но пребывать в прекрасном и неразрушенном городе для Хи-Со было праздником. Он вспомнил Пхеньян, полностью разрушенный американскими империалистами. Эх, как бы много он дал, чтобы убить того главного империалиста, который приказал бомбить прекрасные северокорейские города.

Вдруг впереди послышались странные звуки, и он увидел, как грузовик пробил бампером стальные ворота и въехал во двор особняка. Оттуда раздалась очередь пулемета, а потом глухо грохнул взрыв гранаты. Он сразу понял, что звук вызван взрывом гранаты РГД-33. Квеон хорошо отличал звуки, которые издают разные виды стрелкового оружия и которые возникают при взрывах гранат. Не медля ни минуты, кореец побежал к источнику звука, направившись к особняку. Через открытые ворота он попал во двор, из которого были слышны взрыв гранаты и очередь крупнокалиберного пулемета. Там он увидел грузовик ЗИС и следы от пуль на штукатурке стены дома. Взлетев по лесенке с ограждением, Квеон обнаружил истекающего кровью лысого человека. Это был маршал Берия. Квеон давеча встречался с ним на Лубянке.

Следователь по особым поручениям Главного управления госбезопасности МВД СССР подполковник Миров направлялся по правой стороне Садового кольца в сторону Сухаревской площади. Они должны были встретиться с прибывшим из Кореи лейтенантом корейской армии Квеоном около особняка на улице Качалова. И когда начальник приедет к себе на обед, быстро во дворе обсудить с ним все накопившиеся вопросы. Проходя поворот на улицу Качалова, он увидел, как крытый ЗИС резко свернул налево и, выбив железные ворота, въехал во двор особняка. Перед особняком стоял ЗИС начальника. Раздались выстрелы. Миров рванул к дому, заглянул в проем ворот, навстречу по кирпичной кладке ворот ударила пуля. Миров показал себя отличным профессионалом: мгновенно отпрыгнув за остатки ворот, он уже на лету развернулся, выхватил свой ТТ и зашарил стволом в поисках мишени. Но движения не было. Он проскочил во двор и спрятался за машиной. Одна из выпущенных Штырем пуль настигла Мирова, пронзив по касательной мышцу левого плеча. Он упал, ударился головой о бампер и на короткое время потерял сознание.

Когда Миров очнулся, во дворе уже никого не было. Он быстро поднялся по лестнице и увидел тяжело раненного абсолютно лысого человека на верхних ступеньках лестницы. Около него находился человек в форме Корейской народной армии. Это был кореец Квеон. Он пытался остановить кровь, сочащуюся из живота лысого. Квеон знал этого человека — это был министр, с которым они беседовали о перебежчике. Они с Мировым быстро подняли лысого человека и потащили к дыре в заборе, который отделял двор от небольшой рощицы, смотрящей на Садовое кольцо. С большим трудом они с корейцем дотащили раненого до дыры в этом заборе. Медленно протискивая тяжелое тело толстяка через дыру в заборе, Миров вдруг подумал про раненого: «И зачем так обжираться?», но сразу же устыдился такой мысли. Они спрятали умирающего в этом соседнем садике, так как сразу поняли, что Берию хотели убить.

Действовать следовало очень быстро, иначе скоро должны были приехать милиционеры и гэбэшники. Было ясно, что покушение на Берию — результат игр наверху, игр высоких элитных материй. Миров знал, что вторжение в секреты вождей чревато. Он боялся, что скоро появятся милиционеры. Нужно было как-то замаскировать следы.

Один из убитых охранников, затихших на дворе, с изуродованным лицом, был похож на лысого и одет в сходный костюм. В свое время его, очень похожего на своего шефа, специально подбирали на роль охранника, чтобы избежать покушения. Он оказался раздавлен грузовиком. Стальную нагрудную пластину, которую лысый носил на улице, но дома снимал, кое-как надели на охранника, которого с трудом втащили на кухню. Около этого убитого коротконогого охранника с полностью разбитой и обезображенной лысой головой (видимо, ее переехало колесо ЗИСа) они оставили пенсне и наградные часы министра. Опознать труп было невозможно. Затем они замаскировали следы. Кореец тщательно размазал и засыпал оставшийся от волочения кровавый след на дворе землей.

После этого Миров, понимая, что убийцы рядом и если милиция обнаружит его в этом дворе, то его и обвинят в убийстве, быстро покинул двор вместе с Квеоном. Когда они выходили, в окне соседнего дома показалось лицо молодой женщины. Увидев Мирова, она мгновенно нагнулась, спрятавшись за подоконник. Миров побежал налево по ходу улицы Качалова, но впереди никого не было. Тогда он свернул налево в переулок, справа начиналась улица, параллельная Качалова. По ней быстро шли двое. Один из них обернулся и выстрелил. Практически сразу сзади прозвучали гулкие выстрелы из «снайперки», и те двое упали. Было ясно, что работал опытный снайпер. Миров мгновенно прильнул к забору и стал оглядывать крыши окружающих домов. Сзади послышался вой милицейских сирен. Нужно было немедленно исчезать. Квеон побежал в противоположную сторону, и тут его тоже настигла снайперская пуля. Кореец понял, что погибнет вдали от родины, вдали от великого вождя Ким Ир Сена. Он испытал раскаяние, из-за того что не смог отдать свою жизнь за великое дело освобождения Кореи.

1 марта, 5 часов 15 минут. Корея, город Йонан

После окончания ночной атаки, которая позволила Квеону уничтожить не менее пяти америкосов, Хи-Со сидел в окопе и отдыхал. Под утро, когда они возвращались в свое расположение, Квеон увидел солдата в американской форме защитного цвета. Он поднял руки и что-то говорил по-иностранному Группа на всякий случай его связала и взяла с собой. Так, рано утром 1 марта в Корее (в Москве совсем недавно часы пробили полночь) на линии соприкосновения оккупационных войск ООН и армии Северной Кореи и китайских добровольцев недалеко от Йонана (Yonan), где воевал Квеон, был захвачен перебежчик. Перебежчик оказался американским коммунистом, попавшим под молох маккартизма и призванным в армию. Он был ранен. Пока Квеон волок, а потом тащил его на себе через условную линию фронта, они несколько раз попали под массивный обстрел, и язык получил новое ранение. Перебежчик боялся, что не выживет, и, пока они сидели в окопе, начал все рассказывать Квеону. Понимая, что скоро умрет, американский коммунист сообщил Квеону о том, что подслушал разговор двух своих особистов (они тоже были в американской армии), которые обсуждали вопрос о готовящемся убийстве в Кремле.