— Русская что ли? — раздается сзади мужской голос.

Вздрагиваю и оборачиваюсь. От неожиданности челюсть упала вниз, а глаза смешно вытаращились. Во-первых, мелькнула мысль, что мужчина теперь пожалуется Вернеру и мне хана. А во-вторых, услышать в стенах этой клиники русскую речь я совсем не рассчитывала.

Глава 2

Карие глаза смотрят прямо на меня, ожидая ответа. А вот я никак не могу среагировать. Ступор напал, что ли?

— Чего молчишь? — спрашивает мужчина.

По сквозящим в тоне властным ноткам сразу становится очевидно, что мужчина привык командовать. Наверняка, руководил большой компанией до того, как попасть сюда. Но сейчас, с синяками под глазами и впалыми щеками, он не выглядит пугающе. Впрочем, жалким он тоже не выглядит.

— Д-да, — отвечаю, выдавливая из себя одно простое слово.

Мужчина скользит по мне взглядом, будто осматривая и пытаясь найти подтверждение тому, что встретил соотечественницу. Судя по тому, как чисто звучит его речь, без акцента, мужчина тоже из России.

Неожиданно. Впрочем, не зря ведь говорят, что мир тесен.

— Пожалуйста, извините, — говорю, кивая в сторону осколков на полу. — Я все уберу. Вы не заметите, как снова станет чисто и…

Мужчина поморщился. То ли от боли, то ли от моей торопливой речи.

— Не бери в голову, — говорит он.

— Но графин, — говорю уже тише. — Вам не жалко?

— Плевать, — говорит, снова прикрывая глаза.

— Я отдам деньги за графин, — тут же предлагаю компенсацию.

Мужчина опять открыл глаза и посмотрел на меня. Его бровь удивленно поползла вверх.

— Мне не нужны твои деньги, — говорит он несколько заносчиво. Даже пренебрежительно.

Эдакий высокомерный богач. Вот, если бы у меня были деньги, я бы ни за что не стала смотреть на других свысока.

— А что вам нужно? — мой вопрос прозвучал немного вызывающе. А все от того, что его властная пренебрежительная манера общения задела за живое.

За три года в Германии я успела привыкнуть к тому, что мигранты здесь никому не нужны. И нам приходится гораздо сложнее, чем местным. Но все же… Он не совсем мигрант. Соотечественник, как не крути.

— Сигарету, — говорит мужчина, окончательно сбивая меня с толку.

— Что?

— Принеси мне сигарет, — прочит он. Ну, как, просит. Скорее, повелевает. Но этот нюанс я усилием воли пропускаю мимо уязвленного самолюбия.

— А вам можно? — на всякий случай, уточняю.

— Нет, — тут же следует ответ.

Я окончательно растерялась, не понимая, как поступить. С одной стороны, хочется ему помочь. С другой, я и так сегодня отличилась разбитой посудой, за которую мужчине придется платить, а он еще хочет, чтобы я ему здоровье «поправила».

— Тогда не принесу, — говорю я.

Мужчина закрывает глаза и разочарованно выдыхает.

— Вам ведь, наверняка, сказали, что, если хотите выздороветь, то…, — я не знаю, с чего вдруг решила, что имею право читать ему лекцию о здоровом образе жизни.

— Глупости, — говорит мужчина, даже не глядя на меня. — Мне все равно недолго осталось. Курить хочется адски.

Он так спокойно говорит о скрой смерти, что у меня по коже побежали неприятные мурашки. Конечно, я знала, что в этой больнице иногда умирают люди. Не всех удается спасти. Но чтобы вот так запросто рассуждать о смерти…

— Не надо так говорить, — мой голос немного осип от волнения. — Все будет хорошо, вот увидите.

Мужчина резко открыл глаза и посмотрел на меня со злостью.

— Я просил меня жалеть? — рыкнул он так, что у меня задрожали колени.

— Н-нет, отвечаю, чуть заикаясь. — Я больше не буду.

— Правильно, — выдыхает он расслабленно, снова прикрывая глаза.

Я не знаю, какой у него диагноз. Понятия не имею, почему он решил, что для него все кончено. Но отчего-то где-то внутри кольнуло почти болезненное желание хоть чем-то ему помочь. Быть может, это моя гиперответственность виновата. Или просто захотелось хоть чем-то отблагодарить за то, что не стал отчитывать за разбитый графин.

— Какие сигареты купить? — спрашиваю.

Боже, Вернер убьет меня, если узнает.

Мужчина снова открыл глаза и назвал марку сигарет.

— Тут недалеко, — продолжает он напутствовать меня. — Справа от калитки есть небольшой торговый центр, на втором этаже можно купить.

Кажется, он ухватился за возможность, как за соломинку. Эх, видно совсем несладко ему приходится. Но, подчиняясь его требованию, быстро отгоняю от себя подползающую жалость.

— Деньги возьми в кармане пиджака, в шкафу, — говорит мужчина, глядя на меня.

— Не надо, — мне не хочется брать у него денег. Сама не понимаю, почему.

Его бровь снова вопросительно ползет вверх.

— Вы помогли мне, — я киваю на разбитый графин. — Я помогу вам.

Он согласно кивает.

— Но только один раз, — предупреждаю строго, чтобы он не думал, что я теперь буду бегать ему за сигаретами.

Мужчина хмыкнул и улыбнулся одними уголками губ.

— Как тебя зовут? — спрашивает он.

— Маша, — отвечаю.

Я первой отворачиваюсь от него и быстро убираю осколки. Потом прохожусь пылесосом и мою полы.

Мужчина все это время следит за мной взглядом, как кот за мышью. От его внимания мне немного не по себе. Но все-таки, делаю вид, что не замечаю его внимания.

Глава 3

Глеб

Стоя на балконе, я выпускаю из легких струю дыма. Все-таки, сигарета — это именно то, чего мне не хватало последние полгода. Я не курил много лет. Но теперь, стоило лишь вспомнить, будто снова дорвался до этой пагубной привычки.

Теплое солнце приятно ласкает вниманием плечи и лицо. Закрываю глаза, чтобы прочувствовать момент и прислушаться к пению птиц.

Еще полгода назад я не замечал таких обыденных вещей. Хорошая погода или плохая — это не имело значения. В снег или дождь, жару или грозу, мой рабочий день проходил почти всегда одинаково. Комфортный салон автомобиля, офис с, настроенным лучшими специалистами, климат-контролем, рестораны с лучшей едой. Разве могла меня волновать погода, когда на кону был очередной контракт на десятки миллионов? Помню, что раньше я не выпускал телефон из рук. Потому что он звонил чуть ли не постоянно.

Ухмыляюсь сам себе.

Вот что значит привычка — даже сейчас я не забыл прихватить