А между тем ручеек желающих погадать все скудел, и матушка все грустнела…

Так что новое приглашение Моники пришлось весьма кстати. В крайнем случае, не понравится мне ее очередное предложение – уйду, держать никто не будет. И с утра пораньше я поплелась в салон «Пани Моника».

Но хозяйка салона поразила меня в самом начале беседы:

– Полина, ты как к гомосексуалистам относишься?

– Да я вроде к ним вообще не отношусь… То есть спокойно. А тебя-то почему этот вопрос заинтересовал? Ты собираешься открыть гей-клуб?

– Подожди, потом отвечу. Лучше скажи, как ты думаешь, наша большая звезда – Филипп Килколов с Аллой Кумачевой на самом деле когда-нибудь спал?

– Ты знаешь, никогда об этом не задумывалась, – честно ответила я. – Все как-то времени не хватало серьезно поразмышлять об их интимной жизни.

– А ты сейчас подумай.

Я честно задумалась и через несколько минут выдала:

– Сомневаюсь, что они вместе спали. То есть я сначала верила, что любовь у людей, а потом он обхамил журналистку, такую молодую, красивую, в красной кофточке. А уж когда он свою помощницу ногами побил… Теперь я уверена, он точно женщин не любит. Его мои знакомые даже называть после этого стали – Филипп Педеросович.

– И тем не менее он был женат. Как ты думаешь, зачем?

– Пыль людям в глаза пускал. А почему, собственно, я вообще должна об этом думать?

– Скоро объясню. Ты вот о чем еще поразмысли: только в Москве встречаются мужики, которые женщин не любят?

– Да что ты, везде они есть.

– Вот именно. А народ их не любит. Раньше им плевать было, а теперь маскируются.

Вот депутат Гаврошин, которого считали голубым аж до синевы, женился на девушке, только закончившей школу, и через несколько месяцев прессе сообщили, что она уже беременна. А через положенный срок на свет появился ребенок.

– Ты что, в самом деле поверила, что бывший депутат Гаврошин со своей молодой супругой завели ребеночка естественным путем, то есть через постель? – продолжала Моника. – Да он к женщинам относится, как к гремучим змеям: в руки никогда не возьмет.

– Ты думаешь, ребенок не от него? – усомнилась я.

– От него, от него, не сомневайся. Знаешь, до каких успехов современная медицина дошла? Ребенка делают в пробирочке, затем помещают тебе в животик, а через девять месяцев ты спокойненько рожаешь. Так что ребенок общий у вас будет, не сомневайся даже. И при этом вы с мужем твоим, отцом ребенка, даже ни разу в постели не встретитесь. Вот так и Гаврошины эти выкрутились…

– Да пусть у них ребенок хоть пальцем деланный – мне-то что? – не выдержала я. – Или ты меня просто посплетничать позвала? Тогда спасибо тебе большое, я много нового узнала. Может, уже пойду помаленечку?

– Подожди, вот торопыга! – все так же ласково пропела Моника. – Сейчас чайку вот попьем…

– Спасибо, что-то аппетит пропал…

– Я тебе говорю – не торопись! Тебя все это очень даже касается! Наши политики-педерасты какие-то пуганые стали и решили последовать примеру российских поп-звезд: заводить себе женщину-ширму. По ночам такой «голубой» политик с мальчиками утешается, а днем подругу или супругу в свет выводит. И нужны им для прикрытия умные и симпатичные дамы – не слишком молоденькие, но и не старухи. Ты по всем показателям подходишь. Пойми же, девочка, это золотая жила!

– Да где я этих самых политиков найду?

– Так разве я тебе голову бы морочила, если бы у меня никаких предложений дельных не было? У меня тут целая картотека собрана. Из педерастов, педофилов, импотентов и прочей нечисти. Кстати, не только политики ищут «живую ширму». Многие видные бизнесмены тоже не хотят свои неправильные секс-пристрастия афишировать. Да что там бизнесмены, и обычные мужички-голубочки иногда стесняются. Тоже хотят девочку для виду завести, чтобы родителей да прочих родственников успокоить. Только у них деньжат маловато, неинтересные они для нас с тобой.

– То есть ты мне предлагаешь работу «ширмы», – для порядка уточнила я. – Допустим, я соглашусь…

– Конечно, ты согласишься! – от возбуждения Моника аж запела высоким фальцетом! – Ты согласишься и не пожалеешь! У тебя будут роскошные наряды, сколько угодно денег и драгоценностей! Ты сможешь объездить весь мир! И работать тебе ни дня не придется, разве что для собственного удовольствия.

– А как же любовь, семья, ребенок, наконец?

– Да ты чем слушала? Понравится твоему голубку, как ты роль исполняешь, так он на тебе с радостью женится! И ребенка заведете, не сомневайся.

– А тебе это все зачем?

– Так я за хорошую девочку процент получаю. – засмеялась Моника. – А ты думала, я так педерастов люблю, что за бесплатно их облагодетельствовать готова? Кстати, а у тебя незамужних подруг нету?

Я вспомнила Люду, школьную подружку. В последнее время я была слишком занята поисками маньяков и виделась с подругами очень редко, но вроде бы краем уха слышала, что Люда недавно второй раз развелась…

– Есть одна, дважды разведенная…

– Классно! – обрадовалась Моника. – Значит, она не понаслышке знает, что все мужики козлы. Так какая разница, один козел в доме или другой… Надо того брать, у которого капусты больше. Да, а она на лицо как – не страшная?

– Невысокая пухленькая брюнетка, такая аппетитная, что у мужиков слюнки текут. То есть это у натуралов, как она педерстам и импотентам понравится – не знаю. Я другого не понимаю: Моника, ты ведь сама не старая. Почему бы тебе не выйти замуж за одного из своих клиентов? Если все так радужно, как ты расписываешь, ты получила бы за один этот брак больше денег, чем за всех своих девочек!

– Мне 45 лет. – вздохнула Моника. – На таких, как я, спрос невелик. То есть обычные мужички, может, и согласились бы, да с них какой навар… А политики с бизнесменами за свои деньги хотят помоложе да посимпатичнее, чтобы не стыдно было людям предъявить. Им жену-красавицу подавай, чтобы у мужиков-избирателей слюнки потекли. Ну так что, перейдем к выбору кавалера для тебя?

Я глубоко задумалась, Моника сидела тихо и меня не торопила. Мне уже стукнуло 28 лет, а принца на белом коне все нет на горизонте. Так что выбор у меня весьма интересный: бедность в гордом одиночестве или богатство в фиктивном браке. На что же мне решиться?

То, что он отличается от других парней, он понял не сразу. Пацаны из его класса вешали на стены портреты обнаженных красоток, а он, бывая у них дома, не знал, куда отвести глаза. После школы, в институте, ему легче не стало. Однокурсники вовсю крутили романы, взахлеб рассказывали о своих похождениях… а он молчал. Для него существовала лишь одна женщина в его жизни, его мать. Рано овдовевшая женщина всю свою любовь отдавала ему, единственному сыночку. И воспитывала его как маленького мужчину – он ухаживал за ней, подавал ей кофе в постель, они вместе ходили гулять по городскому парку, и он галантно нес за матерью ее маленькую сумочку…