alt="" src="images/i_003.jpg"/>

«Наступил наш юбилейный год…»

Наступил наш юбилейный год…

Мы его отпразднуем однажды.

В день, когда последний снег сойдет

И пробьется к свету первый ландыш.

Юбилей – заветное число.

Грусть и радость – на одной странице.

Грустно потому, что все прошло.

Радостно, поскольку все продлится.

Но велик любви моей запас.

И судьба не обойдет нас чашей.

Все былое – остается в нас.

Все проходит – заново начавшись.

«Нас с тобой венчал Иерусалим…»

Нас с тобой венчал Иерусалим.

И пока ты рядом – жизнь неповторима.

Признаюсь в любви Иерусалиму,

Потому что здесь и я любим.

Этот город, как великий дар,

Принял я в свою судьбу и память.

И пока его улыбка с нами,

Мне не страшен никакой удар.

Мне не страшно встретиться с бедой,

Лишь бы ты была со мною рядом.

Лишь бы город доброты не прятал, —

Наше счастье под его Звездой.

Мы с тобою до последних дней

Под охраной города Святого.

Я хочу в тебя влюбиться снова,

Хоть нельзя уже любить сильней.

Мир тебе, Святой Иерусалим,

Озаривший светом наши души.

И пока ты рядом —

День грядущий,

Как твой взгляд, вовек неповторим.

1997. Иерусалим

«На скалах растут оливы…»

На скалах растут оливы.

На камне цветут цветы.

Живут средь камней олимы[1],

Как рядом со мною – ты.

Я твой нареченный камень,

Крутой и надежный грунт.

Попробуй меня руками —

Почувствуешь, как я груб.

Но весь я пророс цветами.

И нежностью их пророс.

Со мной тебе легче станет

В минуты ветров и гроз.

Я твой нареченный камень,

Согретый огнем любви.

Когда же мы в бездну канем,

Ты вновь меня позови.

1998. Иерусалим

«Я лишь теперь, на склоне лет…»

Марине

Я лишь теперь, на склоне лет,

Истосковался о минувшем.

Но к прошлому возврата нет,

Как нет покоя нашим душам.

Да и какой сейчас покой,

Когда в нас каждый миг тревожен.

Несправедливостью людской

Он в нас безжалостно низложен.

Прости, что столько долгих лет

Мы жили на широтах разных.

Но ты была во мне, как свет,

Не дав душе моей угаснуть.

И как бы ни были круты

Мои дороги, чья-то ярость, —

Я помнил – есть на свете ты.

И все плохое забывалось.

1993

«Я не знаю, много ль мне осталось…»

Наташе

Я не знаю, много ль мне осталось…

Знаю – долгой не бывает старость.

Впрочем, сколько ни живи на свете,

Что-то продолжать придется детям.

Например, вернуть друзей забытых,

Что погрязли в славе иль обидах.

Дать понять врагам, что не простил их.

Я при жизни это был не в силах, —

То ли доброта моя мешала,

То ли гнев мой побеждала жалость…

Я не знаю, сколько мне осталось.

Лишь бы не нашла меня усталость —

От друзей, от жизни, от работы.

Чтоб всегда еще хотелось что-то.

1998

«Я счастлив с тобой и спокоен…»

Ане

Я счастлив с тобой и спокоен,

Как может спокоен быть воин,

Когда он выходит из битвы,

В которой враги его биты.

Мы вновь возвращаемся в город,

Где серп в поднебесье и молот.

Давай же – серпом своим действуй

По барству, по лжи и лакейству.

А там по традиции давней

Я молотом с маху добавлю.

Нам так не хватало с тобою

Российского ближнего боя!

Не все наши недруги биты,

Не все позабыты обиды,

Кому-то по морде я должен…

И что не успел – мы продолжим.

2001

Яблоко

Зурабу Церетели

Адам и Ева были так наивны

И так чисты в желаниях своих,

Как непорочны перед небом ливни,

Когда земля благословляет их.

Все начиналось с яблока и Змея.

Былые годы стали вдруг пусты…

И, поразив рай красотой своею,

Сошла на землю жрица красоты.

Все начиналось горестно и трудно —

С греховной и таинственной любви.

Но жизнь явилась как начало чуда

И отдала им радости свои.

Спасибо Змею за его коварство,

За искушенье вдоволь и чуть-чуть…

На все века – и поражай, и властвуй,

Прекрасная греховность наших чувств.

В нас нет стыда, когда любовь во имя

Волшебных чар и радости людской.

И в наших генах буйствует поныне

Земная страсть, сменившая покой.

И мы уходим в древний мир преданий,

В метафоры пророческих камней.

И, не боясь вины и оправданий,

Чужую жизнь мы чувствуем своей.

2003

«Я сбросил четверть века…»

Алексею Пьянову