— Мол, мальчик мой. Твоя командировка отменяется. Возвращайся домой.

Маленький Энакин, сам того не подозревая, только что спас жизнь рыцарю Джинну. Потому что в новой конфигурации диссидент Квай-Гон мне живым нужен. А претензии Торговой Федерации к Набу… Что ж предоставим их своей судьбе. В конце концов легкая победа над агрессором лишь укрепит авторитет нового канцлера, показав, как немного надо было сделать для установления мира.

Но вернемся к мальчику.

— Пойдем-ка, дружочек, перекусим.

Энакин опять только кивнул.

— Ну-ну, чего ты так смутился?

Кладу руки ему на плечи и ласково подталкиваю ко входу в ресторанчик. Персонал элитного заведения достаточно вышколен, чтобы не показать удивления от вида маленького оборванца рядом с без пяти минут канцлером. Заказываю что-нибудь максимально демократичное.

— Кинг-ролл из лаваша с семгой, большой горячий шоколад и тирамису для мальчика. Цветочный чай, как обычно, для меня.

На еду мальчик не набрасывается, выжидая чего-то. Впрочем, понятно, чего. Дожидаться, когда Энакин решился задать свой вопрос я не стану, подскажу сам.

— Ролл можно есть руками, а десерт — ложечкой.

— Спасибо.

Мальчик вцепляется зубами в «кулек» из лаваша. Но потом смущается своей поспешности и принимается внимательно рассматривать начинку.

— Семга — это что?

— Рыба. Ты никогда не пробовал рыбы?

— Не-а. Дорого. А эта рыба — семга, водится в море?

— Верно. Но почему ты так подумал?

— Соленая.

— Логично. Только тогда крайт-дракон в пустыне должен нести исключительно вареные яйца.

Секунду Энакин непонимающе смотрит на меня, а потом мы вместе весело хохочем. Но принявшийся за десерт мальчик вновь нахохлился и посерьезнел.

— Господин Палпатин, можно спросить?

— Спрашивай.

— Сегодня магистр Йода упомянул какие-то мидихлорианы. Что это?

— Мидихлорианы — это микроскопические существа, живущие во всех живых клетках. Они обеспечивают связь одаренных с Силой.

— Эти мидихлорианы есть во мне?

— Да, малыш.

— Все это из-за них? Ну, вы понимаете?

— Да.

— Можно ли их как-то вывести? Я не хочу, чтобы из-за меня все ссорились.

— Хм, можно, наверное. Только… Представь, ты лучше всех умеешь играть в футбол. Но Татуинская команда не хочет тебя брать, потому что знает, на твоем фоне уж слишком убогими окажутся они сами, а они и без тебя лучшие на этой помойке. Что ты сделаешь: отрубишь себе ноги, только бы тебе не завидовали, или изо всех сил постараешься попасть в команду, у игроков которой можно чему-то научиться?

— Вы хотите сказать, магистр Йода завидует? Мне? — глаза мальчика распахнуты от удивления.

— Я не знаю, малыш. Но очень похоже, что это так.

Энакин молчит, обдумывая услышанное, а потом спрашивает.

— Другая футбольная команда, это кто?

Хатт! А он умеет задавать правильные вопросы.

— Откуда мне знать. Это те, к кому потянется твоя душа. В жизни есть много дел, для которых чувствительность к Силе крайне важна. И ты сам в этом убедился.

— Пилот?

— Или изобретатель.

Я уже решил, что скользкая тема альтернативы джедаям исчерпана, но юный Скайуокер полагает иначе.

— Джедаи говорили о ситхах… Они одаренные?

— Они — сказка. В которую и сами джедаи не особо верят. Подумай, если бы ситхи существовали, разве можно было бы выгонять тебя из Храма? Считай, отдавать им в лапы?

— Верно.

Мальчик немного успокоился, расслабился и сыто осоловел.

— Пойдем. Поздно уже.

Официант приносит счет. Любознательный Энакин сует нос в чек.

— Не фигассе…

В глубине души татуинца вновь всколыхнулась муть невнятной тревоги. Только разбираться с этим я буду позже. Точнее, не на улице — в хорошо экранированном помещении, где с Силой работать куда удобнее. Не хватало еще, чтоб заметившие легкое колебание Тьмы рядом с мальчишкой храмовники возомнили себе, что парень уже двинул на темную сторону. Это всенепременно случится, но вы узнаете об этом чуть позже. Сейчас едем домой, короче.

В гостевой части моих апартаментов наталкиваемся на изрядно набравшегося учителя моего Хего Дамаска Дарта Плэгаса. Вот кем я собирался плотно заняться этой ночью. Морда банкирская совсем краев не видит — возжелал стать соправителем галактики. Я де без его чуткого руководства свалить республиканскую бюрократию не сдюжу. Угу… Только он зря расслабился.

— Энакин, твоя спальня — вон там. Душ и туалетная комната напротив. Уважаемый Хего, вам, я полагаю, тоже пора отдохнуть. Завтра будет трудный день.

Дамаск неопределенно мычит и тянется за бутылкой. Эк его развезло с непривычки.

— Нет. Я смогу позволить себе бокал вина только завтра.

Изображаю легкое сожаление из-за того, что приходится отказывать учителю, и направляюсь к выходу. Ждать придется с полчаса. Не когда уснет Дамаск. Этот свалится после следующего же бокала. Ждать придется, когда угомонится мальчишка. Как ни пьян учитель, а размести я гостя где-то еще, это вызвало бы у него подозрения. Параноик, куда деваться. По себе знаю. А если мальчишка и почувствует сквозь сон что-то лишнее, так оформим ночным кошмаром. После потрясений этого дня — нормальное дело.

Размышляя таким образом, я успеваю сделать от силы шагов двадцать. Потом за спиной раздается отчаянный вопль, а волна Силы буквально пнула меня пониже спины, разворачивая на сто восемьдесят градусов.

— Не подходи! Убью!

Первое, что бросается в глаза — это разлившееся из разбитой бутылки вино. Густое и темное, словно кровь. Вторым нашелся отскочивший от перевернутого столика с закусками и экстренно трезвеющий Дамаск. И только после очередного вопля — требования не подходить и отвалить от него нафиг, вижу Скайуокера. В углу, с бутылочной «розочкой» в руке.

— Сила Великая, что здесь происходит?

— Сказал, не подходи, пидор озабоченный!

— Брось стекляшку, порежешься.

— Обломись, гад! Не дамся!

Не врет. Он действительно готов полоснуть себя, попробуй мы приблизиться. Какого ситха? И тут до меня дошло, чего именно испугался мальчишка. Мог бы сразу сообразить, в какую сторону пойдет работать мысль у выходца с планеты победившего криминала.

— Занятно-занятно, в педофилии меня еще не обвиняли, — хихикает за спиной Дамаск.

Занятно ему! Как мальчишку успокоить, лучше бы подумал, естествоиспытатель хренов. В той дыре — Татуине, небось, каждая первая сказка про извращения сильных мира сего.

— Послушай меня, Энакин. Мы не собираемся тебя…

— Ага! Так я вам и поверил!

У Скайуокера трясутся и руки, и губы. Но пока это обыкновенные человеческие страх, отчаяние, злость, решимость. Но я вижу, как в глубине готового выскочить из груди сердца собирается