ругает. Но ты не представляешь себе, какое это было зрелище. Он висит, кричит, задыхается…

— Хватит! — заорала Даша. — Проехали! Теперь вот что, Шуруп, налей маме коньячку, забирай собаку и беги в аптеку за успокаивающими.

По части раздать всем кучу поручений Даше не было равных.

— Даш, а можно в аптеку без собаки? — Чисто риторический вопрос, и всем присутствующим это было очевидно. Но пока я зашнуровывала ботинки в передней, из комнаты неслось:

— Шуруп, ты понимаешь, что при взгляде на щенка у мамы возникают неприятные ассоциации?.. — На этих словах я закрыла дверь и пошла за лекарствами. Одна. Без собаки.

Приведя маму в более-менее нормальное состояние, мы приступили к осмотру страдальца. Он был маленький, грязный и очень печальный. Дышал тяжело, но когда до него дотрагивались, руку непременно лизал.

— Хороший, — сказала Дашка грустно, — возьми его, Шуруп.

— Куда? — Я покрутила пальцем у виска. — Я полжизни в разъездах. С работы прихожу ночью. Возьми ты.

— А я — не ночью? — Дашка работала в крупном банке начальником службы по связям с общественностью.

— А Данила? Он-то дома. — Я имела в виду Дашиного восьмилетнего сына.

— Дома?! — Дашка посмотрела на меня, как на слабоумную. — У него теннис, английский, дзюдо.

— Девочки, — мама, которая лежала на диване, обложенная подушками, и горестно вздыхала, все-таки сочла нужным вмешаться. — Я ни в коем случае не имела в виду предлагать собачку вам. Просто надо подумать, как его пристроить.

— Мама! — Дашка опять повысила голос. — Легко сказать! Это же дворняжка! Сейчас и породистые собаки никому на фиг не нужны. Перепроизводство.

— Но что же делать? — мама опять приготовилась зарыдать. — Не выбрасывать же его! Это не по-человечески.

— Мама! Никто его уже не выбросит. Пристроим. — Дашка сделала мне большие глаза. — Да, Шурупчик?

— Да, Дашенька, — ответила я сладчайшим голосом и в качестве компенсации уставилась на Дашу взглядом голодного вампира.

Через двадцать минут, попив чайку, мы, погрузив щенка в сумку, покинули родительский дом.

— И что теперь? — спросила я, как только дверь подъезда захлопнулась за нами.

— Теперь, — строго сказала Дашка, — надо выполнять мамин наказ. Маму надо слушаться. И собаку, значит, надо пристроить. Ну, пока. — Дашка чмокнула меня в щеку и пошла к своему служебному автомобилю.

— Что-о?! — Я рванулась за ней. — Почему же это маму слушаться нужно только мне?

— Шуруп, пожалуйста, не закатывай истерик. Я же не отказываюсь тебе помогать. Просто сегодня у меня тяжелый день. Попробуй, ты везучая. Не исключено, что ты сейчас пойдешь по улице, а к тебе тут же подбежит человек и спросит: «Не знаете ли вы, где здесь можно достать рыжего щенка с белыми лапками?»

— Да, скорее всего так и будет, — я уже понимала, что деваться мне некуда. До «капустника» оставалось три часа — не так много для подготовительных мероприятий, поэтому я решила завезти шенка домой, сходить на «Мушкетеров», а поисками хозяев для него заняться завтра.

Однако — человек предполагает, а жизнь берет свое. Оказавшись дома, я сначала искупала бедное животное, потом высушила феном, причесала и посадила в коробку из-под телевизора, где ему страшно не понравилось. Если бы он скандально разорался или капризно разнылся, я бы выдержала характер и ушла на «капустник», не дрогнув. Но он тихо, почти беззвучно заскулил, и эти жалобные всхлипывания меня совершенно доконали.

В конце концов, решила я, нигде на написано, что на новогодний вечер нельзя прийти с собакой. А что не запрещено, то разрешено. И мы поехали на «капустник» вместе.

Глава 2

ВАСИЛИЙ

Квартира Кузнецовых была в полном порядке. Никаких тебе вывороченных шкафов, никаких разбросанных бумаг из письменного стола хозяина. Чистая, аккуратная кража, как заметил один из понятых — профессор из квартиры напротив, — «чинная». Вскрыли сейф, взяли деньги и драгоценности — вот и все. Множество дорогостоящих вещей оставили.

Если бы это была простая кража, опергруппе МУРа делать здесь было бы нечего. Но кража была очень даже непростая, и таких краж за последние несколько дней в Москве произошло уже три.

Картина преступлений была настолько загадочна, что уже попахивало мистикой.

За каких-то три дня — с 24 по 27 декабря — в Москве бесследно исчезли четыре семейные пары приблизительно одного и того же образца: муж — состоятельный человек, бизнесмен, владелец процветающей фирмы; жена — домохозяйка, хотя этот термин оперативники употребляли по отношению к пропавшим женам условно, поскольку при каждой семье была домработница. Все бесследно пропавшие собирались уехать на рождественские каникулы за границу: одна пара — в Париж, другая — на горнолыжный курорт в Швейцарию, третья — в круиз по теплым морям. А раз люди уехали в отпуск, никто их не разыскивал и не стад бы разыскивать еще в течение десяти-двенадцати дней и тем более подключать к этому милицию, если бы в квартирах всех пропавших не побывали воры. Впрочем, и кражи могли остаться незамеченными, если бы не стечение обстоятельств.

О том, что Кузнецовых обокрали, сообщила их домработница, заехавшая в квартиру за какими-то своими вещами. В предыдущих трех случаях факт кражи тоже был установлен случайно. Один раз в квартиру нагрянула теща хозяина. Она, правда, не смогла объяснить, зачем поехала «в гости к дочери», точно зная, что дочь в отъезде, да это и неважно. Зато, открыв своим ключом дверь, она огласила дом зычным криком: «Караул! Ограбили!» В другом случае сосед пострадавших перелез на их сторону балкона за своей кошкой и в окно увидел, что «в квартире явно что-то не так». В третьем случае в квартире пострадавших прорвало трубу, и дверь пришлось вскрывать.

Иными словами, если бы не домработница, теща, сосед и слесарь из РЭУ, о кражах еще долго никто бы не узнал.

Неясного было слишком много. Ну, обокрали квартиру — это понятно, дело житейское, но зачем при этом похищать хозяев? Все сходились на том, что похищение обворованных — абсолютно новое слово в практике преступного мира.

Эксперты уверяли, что в квартирах пропавших граждан никто никого не убивал, во всяком случае, не было замечено никаких следов не только членовредительства, но и борьбы.

Оперативников более всего интересовала методика, ноу-хау: как можно похитить восемь человек так, чтобы никто, нигде и ничего не заметил? Ни шума, ни крика, ни выстрелов, ни следов поножовщины. Смазанная картина преступления повергла в тяжелую задумчивость руководство уголовного розыска — непонятно было, какому отделу МУРа поручить расследование. Промучившись два дня, решено было «повесить» все четыре преступления на второй отдел по расследованию убийств. Начальник второго отдела полковник Сергей Иванович