class="p1">Что-то быстро мы с этой матушкой приговорили коробку. Она ещё сбегала. Нырнула в большой рюкзак, а вынырнула с тортом.

— Может быть, есть такие племена, каких у нас нет? — стало веселее жить после такого угощения.

— Вы хоть сами знаете, кто у вас водится? — усмехнулся старик, но по-доброму, совершенно беззлобно. Прикурил трубку и выпустил в потолок несколько колец из дыма.

— Да, у нас много, кто водится, — заявил я, облизываясь на торт.

— Какой чудесный вечер, — протянула оборотница, сладкая как рахат-лукум. — Лад Радомирович, расскажи сказку.

— Сказку? — повёл бровями старик.

— Давайте, расскажу вам сказку. Для любопытного Фирса о неведомом оборотном племени. А для тебя матушка о настоящие истинной любви.

— Погоди! — тихо посмеялась оборотница.

Она принесла три чашки, они были маленькие, золотистого цвета. Зажгла несколько фонарей, подвешенных к потолку над столиком, и стало так по-домашнему уютно, что я даже расслабился.

Согрелся, насытился и теперь с удовольствием послушаю сказку. Красавица разливала чай по чашечкам:

— Как будет называться эта сказка, Лад Радомирович? — с интересом поинтересовалась волчица, и выступил на лице её румянец, стала она ещё более притягательной, и я вынужден был отвернуться и смотреть на старика.

— Лисичка и волк, — ответил он.

Лисичка и волк

Прыжок. Ещё прыжок. Тонкая черная лапа скользнула по мокрой кочке, и добыча упала ничком в изумрудную траву. Серый волк метнулся вверх, и, расставив все четыре лапы в стороны, рухнул на рыжего зверька. Под ним то ли вздох, то ли стон, жалкий и обреченный.

Волк испугался, что раздавил зверька.

Осторожно поднял морду, отпрянул немного, чтобы получше рассмотреть свою добычу. Черные уши прижаты к округлой голове, сердцебиение зверька он ощущал всем нутром, как-будто птица какая залетела в желудок и пытается освободиться.

Не раздавил, даже довольно улыбнулся во всю свою клыкастую пасть. Уперся в рыхлую теплую землю передними лапами по обе стороны от добычи, чтобы и не думала сбежать! Языком шершавым прошелся по носу, слизывая капли грязи и прилипшие травинки. Звучно втянул носом запах зверушки, легкие наполнились сладким терпким ароматом облепихи. Сестрица его старшая варила облепиховый кисель, который он очень любил.

Вдали ухнула сова, или филин. Отвлекся волк буквально на мгновение... Под ним какая-то возня и шуршание.

Повернул морду обратно.

Прямо на него смотрели два огромных бездонных глаза.

А цвет такой!

У орехового пирога сестрицы примерно такой же оттенок!

Волк скользнул взглядом ниже. Нос маленький, аккуратный, словно пуговка, чуть ниже ротик, уголками пухлых розовых губ тянулся вверх.

Что за чудо, что за зверь неведомый...такого в Лесу ещё не бывало!

Лисица-оборотница?! Он ведь не ошибся?!

Настоящая лиса, да ещё оборотень!

Зверьком была, а теперь сидела перед ним девушка юная. Да такая красивая, что сел волк, подогнув хвост, и обернулся юношей.

Поднялась голенькая и пошла от ошарашенного паря. Он смотрел на покачивающиеся маленькие, упругие бёдра, россыпь огненных волос. Лисичка кидала через плечо напуганные взгляды.

— Ты лиса? — хрипло выдохнул он. Следуя за ней попятам.

— Да, — прозвучал колокольчиком тонкий голосок. — И если кто узнает, что я в этом Лесу, не пощадят ведь, убьют... Маленькие племена всегда убивают.

Она отвернулась от него, и волк поспешил сравняться ней.

Косился украдкой на её профиль, поглядывал на ресницы длинные. И сердце его замирало, тесно ему стало в груди широкой, билось трепетно, казалось в самом горле и гулко стучало в ушах. Ещё этот запах! Опьянял его.

Истинная пара?

И вот такая рыженькая, маленькая?

А самом у радостно стало. Так она ему понравилась.

— Я здесь для всех чужая, — голос тихий осекся, на щёчке прозрачная дорожка от слезы. Она боялась, оглядывалась по сторонам.Да он в жизни своей ничего не пожалеет! Да он всё отдаст, чтобы только вот так вот...с ней только... по лесу идти, чтобы голос её нежный слушать, на ресницы пушистые смотреть...— Не бойся, Лисичка! — сказал как можно тише, почти шептал, чтобы не спугнуть её, не огорчить ещё больше.

Не хотел, чтобы расстраивалась. Улыбку её хотел.

— Я никому не дам тебя в обиду! Никому тебя не отдам!Остановилась, медленно подняла свои удивительные глаза, покрасневшие от слёз, такие доверчивые, такие открытые....

И он тонул в этом омуте, и последний воздух выбился из лёгких, когда она порывом обхватила его руками и прижимается мокрой щекой к моей груди. Стоял, как вкопанный, и боялся пошевелиться.

— Спасибо, волк, — неожиданно бодро сказала она и отошла в сторону, густо покраснев.

И он покраснел, потому что был наг и его мужской орган явно обрадовался такой встречи. Прикрыть его ладонями сразу не получилось.

Лисичка присела и вытащила из кустов чёрный рюкзак. Она одевалась. В просторное бежевое платье. Натянула гольфы до колен, в кроссовки вступила.

А он так и стоял голым. Говорила сестрицы: «Носи юбку». Теперь точно носить будет.

А Лисичка смотрела. С ног до головы всего взглядом приласкала.

— Не привык я, — тяжело сглотнул парень, продолжая стоять, как футболист перед воротами перед пенальти. — На волка своего шмотьё пялить, люблю по Лесу прошвырнуться в чём мать родила... моя славная мама. Она была великая.

— Ты сирота? — расстроилась Лисичка, натянув на плечи свой рюкзак.

Не сразу он ответил, пьянел от её дурманящего запаха. Наполняло какое-то огромное, неведомое чувство.

И счастливее оборотня не было во всём белом свете!

— Да, но у меня сестрица есть. У неё муж. Я с ними живу.

— Хорошо. Тогда пока.

Она развернулась и пошла дальше по лесу.

— Что?! — возмутился волк. — А куда же ты?

— Куда глаза глядят, где медведи не убьют.

— У нас нет медведей! — спешил за ней.

— Меня преследуют медведи, — рассказала она. — Маленьким лисам очень сложно выжить. Мы далеко отсюда живём. Медведи знают. Вот и повадились нас травить. Но я сбежала.

— Погоди! — он осмелился прикоснуться к ней, поймал за тонкую ручку.

Она остановилась, и глаза свои тёмные подняла на него. И он