class="p1">— Ебать, — с чувством выдохнул Бакс, — Думал всё, пиздец.

— Я так обосрался, килограммов на пять похудел, — поддержал его Чингиз.

Студент, быстро и уверенно ведя машину на ухабистой дороге, кинул взгляд на Седого и спросил:

— Командир, ты чего такой смурной?

Тот вздохнул.

— Да так, показалось.

— Чего показалось? — спросил Чингиз, сидящий на заднем сидении.

— Да голос этот и позывной… — начал говорить Седой, но задумчиво замолк.

— Голос и позывной — что? — удивился Студент.

— Знакомые. Точь-в-точь как у Вити Рогова, друга моего.

— А это, может быть, он и есть? — предположил Бакс, тоже прислушивавшийся к разговору.

Седой покачал головой.

— Не может. Витя погиб в четырнадцатом, в зарубе за аэропорт. Жизнь мне спас, прикрывая до последнего, пока его «Шмелем»9 не сожгли. Там даже хоронить было нечего.

В «буханке» повисло тяжелое молчание. Каждый пытался осмыслить слова Седого, но как только машина вынырнула из долины, в которой находилось село, свист 82-миллиметровых10 мин дал понять — еще не всё закончено. Вскоре рядом с ними начались взрывы.

Неизвестные минометчики делали свою работу на совесть, а висящий в небе БПЛА продолжал следить за группой, не желая отпускать солдат живыми.

Студент выжимал из двигателя УАЗа последние силы, заведя обороты далеко в красную зону и сжимая одеревеневшими пальцами непослушный руль.

С такой высокой плотностью огня шансов уйти невредимыми у них не было. Взрыв по левому борту машины обдал их осколками и чуть не скинул с дороги. В последний момент у Студента получилось удержать контроль над машиной и не свалиться в кювет.

И, будто выдержав это испытание, они выехали из-под обстрела.

— Все целы? — пытаясь повернуться назад в кресле, крикнул Седой.

— Бля, — на выдохе протянул Чингиз, — Живи, сука, живи!

Он сорвался на крик, зажимая руками рану на шее Бакса. У того уже побелело лицо, а кровь всё текла и текла, не желая останавливаться. Раненый закрыл глаза и больше не отрывал их.

— Сука! — заорал Чингиз, всё еще держа руки на ране покойника. В окне, рядом с которым сидел Бакс, зияло отверстие от осколка.

Седой покачал головой. В нём росло чувство опустошенности и бессмысленности всего происходящего. Опускались руки и уходили силы, хоть он и понимал необходимость поддержания морального духа бойцов.

— Блять, — с чувством выругался Студент, — У нас еще проблемы.

Это вернуло командира из прострации, и он внимательно посмотрел на приборную панель «буханки», куда то и дело бросал взгляд водитель.

— Ну, говори!

— Бак пробит, походу.

— Не останавливайся, попробуем хоть на сколько-то уехать, — решил Седой, опасаясь артиллерийского удара по остановившейся на ремонт машине. Он ни секунды не сомневался, что с неба всё еще следили за ними. Через несколько минут напряженного молчания Студент сказал:

— До располаги дотянем. Но и то на соплях.

Седой кивнул. Приехав в расположение части, они смогут встретить своих, узнать оперативную обстановку на участке, понять, куда им двигаться и зачем.

— Волна-Шесть вызывает Ветер, Волна-Шесть вызывает Ветер, — устало повторял Чингиз, и в этот раз его услышали.

— Волна-Шесть, говорит Ветер, слышите меня, прием? — сквозь хрип помех звучал знакомый голос.

— Слышу тебя, Ветер! — Чингиз не пытался скрыть радость. — Ветер, что происходит?

— Жопа происходит, нас жмут со всех сторон, — Голос, звучащий по рации, не разделял его оптимизма. — Мы отходим со всех позиций. Вы где вообще находитесь? Вас уже похоронили.

— Мы из Красносветловки едем в располагу. Чудом ушли из села. — С каждым услышанным словом Седой мрачнел всё больше.

— Блять. Мы четыре часа назад оттуда ушли. — Даже сквозь помехи слышалось напряжение в голосе командира с позывным «Ветер». — Выезжайте на Южанск, мы там дорогу еще держим.

— Нам бенза хватит только до располаги, — покачал головой Чингиз.

— Я понял. Значит так, уши востро, туда уже мог зайти противник. Я найду акробатов, которые попробуют к вам прорваться. Держите связь.

На сухом баке они заехали во двор здания, где располагалась их часть. Там их встретила тишина — отсутствовали и люди, и транспорт. Уходя, сослуживцы вывезли боеприпасы и оружие, но не успели заминировать помещения.

Внутри противника не было. В поселковом клубе, где квартировала их часть, не произошло ни погрома, ни обыска. Им оставалось только ждать, кто придет за ними первым — свои или враги.

Спрятав машину, они рассредоточились по комнатам, стараясь организовать контроль периметра.

Приблизительно через двадцать минут Студент, сидящий у окна, которое выходило на центральную улицу, услышал выстрелы из другого конца здания. Оттуда вел наблюдение Седой, а времени для прибытия группы эвакуации прошло еще слишком мало. Это означало, что им предстоит принять бой, который, скорее всего, станет для них последним.

Вслед за выстрелами раздались взрывы. По-видимому, командира начали обстреливать из подствольных гранатометов. Через минуту показался и сам Седой.

— Надо отходить, — отрывисто бросил он. — Меня просто закидали без шансов.

— У меня тихо, — ответил Студент, беря автомат и выбегая предупредить Чингиза, наблюдавшего за двором.

— Попробуем через подвал выйти, — сказал командир, когда радист вышел в коридор. — Они нас уже окружали, когда я их увидел. Надо…

Он не успел договорить, как в комнате, где сидел до этого Студент, раздался взрыв. Из дверного проема вылетел град осколков. Чингиз упал на колени и начал мотать головой. Седой схватил его за шиворот и попытался оттащить подальше, но вслед за первым взрывом раздался второй, еще ближе. Командир оперся о стену, близкие разрывы вышибли воздух из легких. Подняв глаза, Седой увидел, как к ним под ноги залетает граната.

Очнувшись, он первым делом схватился за автомат. Оружие было на месте. Происходило что-то странное, Седой не слышал звона в ушах, не видел плывущих перед глазами кругов, отчетливо при этом понимая, что должен быть контужен. В нескольких метрах от него лежали Студент с Чингизом, раненые, но живые.

Слева от него стоял, прислонившись к стене, Витя Рогов. На нем была рваная, обгоревшая одежда, тело покрывали ожоги. Он присел на корточки рядом с Седым, молча и отстраненно рассматривая его сослуживцев.

В полной тишине командиру начало казаться, что ход времени остановился. Всё еще сомневаясь в реальности происходящего, он собрался с духом и сказал своему мертвому другу:

— Ты же умер тогда… в аэропорту.

— Да, — спокойно, не поворачивая головы, ответил Витя.

— И как так? — потребовал ответа командир, но Витя его проигнорировал и спросил сам:

— Хочешь их спасти?

— Да, — не думая сказал Седой.

— Тогда дерись. Я помогу. — Витя Рогов повернулся к нему лицом и заглянул в глаза.

— Вить, это ты? — От взгляда его боевого товарища по спине Седого пробежали мурашки.

Он усмехнулся