Но это — потом. Сначала ему предстоит вернуться, чтобы присутствовать на вечеринке в честь их отъезда.

Куда же подевался пассажир? Эдди полагал, что вот-вот направится в обратный путь, пока парень любуется видом, находясь в носовой части. Руль-то на корме. Что Эдди знал наверняка, так это то, что его не могло быть в каюте. Он сам запер ее. Кто-то мог выйти в море на «Морской деве» и без него, но никто бы не смог сам проникнуть в каюту. В ней находилось множество официальных бумаг и личные вещи, поскольку «Дева» была любимицей большинства ребят.

— Мы идем обратно! — закричал Эдди в надежде на то, что Джон услышит его. — Я уже говорил вам, что непременно должен быть в одном месте сегодня вечером!

Ему хотелось вернуться, принять душ. Прощальная вечеринка обещала быть интересной, и он рассчитывал появиться там с одной весьма выразительной, но слегка высокомерной блондинкой, с которой ему удалось сбить изрядную долю спеси.

— Эй, вы слышали меня?

Молчание.

Он прищурил глаза. Небо постепенно теряло голубизну. Надвигалась ночь. Зимой в Новой Англии ночи наступают рано. Словно крылом огромной птицы, упавшей с небес, она накрыла все вокруг своей тенью.

Он решил было подняться, но снова упал на сиденье. Сбитый с толку, Эдди озадаченно нахмурил брови.

— Что за чертовщина? — проворчал он.

Чертовщина. Еще какая. Парень, конечно, казался странным, но…

— Что?.. — Эдди еще раз попытался встать.

Он был не маленького роста. Силачом такого не назовешь, но и слабаком тоже, как любого человека, посвятившего морю большую часть своей жизни. У Эдди даже имелся при себе пистолет.

Который он оставил в каюте.

Ничто, ничто не предвещало такого развития событий.

Эдди почувствовал легкое движение воздуха, когда мужчина двинулся в его сторону, но у него в распоряжении не оказалось и доли секунды, чтобы отразить нападение. Он лишь начал подниматься и тут же стал падать…

Леденяще холодная вода притупила резкую, обжигающую боль. Он падал… Падал в темную глубину океана. Перед его глазами возникло нечто, похожее на тень, и взметнулось вверх. Только…

Оно было красным.

Вдруг Эдди со странным спокойствием осознал, что это — его собственная кровь. Она фонтаном хлестала из груди.

Он окоченел. Застыл. Только разум оставался ясным. В него пробралось трагическое осознание близкой смерти.

Надо же было оказаться таким дураком. Следовало присмотреться, понять.

Но он не понял. А теперь уже слишком поздно.

Да, он умирал. Не чувствовал ни рук, ни ног. Легкие горели огнем. По воде рядом с ним расползалось громадное пятно крови. Кровь затуманивала его взор. Он подумал, что его легкие, возможно, пробиты, хотя не слишком хорошо знал анатомию.

Зато слишком хорошо знал, что умирает.

Плыть по морю — истинно райское блаженство… Разве не об этом он размышлял совсем недавно? А как насчет того, чтобы погрузиться в море? А потом молиться о том, чтобы не было больше этой тьмы, ледяной неподвижности, алого пятна крови…

«Мне надо было так много сделать. Так много увидеть. Надо было жить». Мысли промелькнули в голове Эдди одна за другой. Слишком поздно.

Каким же дураком он оказался!

Начала спускаться чернота, уничтожая последние проблески света в разуме Эдди. Потом она заполнила собой все. Тьма снизошла удивительно умиротворяюще, кротко, нежно… Постепенно приглушая свет. И так быстро. Шли секунды. Доли секунды…

Жизнь. Его жизнь.

Достоверной реальностью стала смерть. У него был сильный характер. И он всегда считал себя добрым человеком.

Но Эдди боялся.

В ушах раздался странный грохочущий звук, совершенно не свойственный окружавшему его царству воды. И оттого удивительный. Напоминание о хлещущем ветре. О лошадях, которые мчатся во весь опор, рассекая ветер и волны. Лошадях черных как ночь. Однако каким-то образом их силуэты выделяются на фоне еще более густой, глубокой тьмы… В этой картине скрывалось что-то устрашающее и тем не менее прекрасное… успокаивающее.

А потом сквозь тьму кто-то протянул ему руку…

Дублин, Ирландия

— Ясно!

— Что происходит? О господи, мой муж! Пустите меня к нему!

Каэр Кавано внимательно рассматривала женщину, которая кричала за дверью реанимации и которую спокойно утешала сестра из приемного отделения, уговаривала, пытаясь удержать перед входом, чтобы не мешала врачам, предпринимавшим отчаянные попытки спасти ее мужа.

Он поступил в больницу со странными симптомами, которые проявились в течение двенадцати часов после его прибытия в Дублин. Согласно сведениям, содержавшимся в его карте, мужчина был старше семидесяти и обычно на здоровье не жаловался. Они с женой зарегистрировались в отеле, и вскоре после этого он почувствовал себя совсем плохо. Сначала появилась сильная боль в животе, чуть позже — непреодолимая слабость, подобная параличу, сковавшему руки и ноги. А потом возникла проблема с сердцем.

К тому времени, когда мужчина оказался в реанимации, он пребывал в обмороке. Врачам не удалось нащупать пульс, и они немедленно начали принимать меры.

— Разряд!

У мужчины, лежавшего на кровати, дернулись конечности, спина выгнулась дугой, а потом раздалась череда обнадеживающих звуковых сигналов. Сердцебиение было восстановлено. Доктор отдавал распоряжения. Каэр послушно выполняла все, что велели. Ее вызвали в палату за несколько минут до того, как привезли пациента. За годы своей работы в агентстве она никогда не знала наверняка, где и когда потребуется ее присутствие или что понадобится делать, но она была прекрасно подготовлена к тому, чтобы справиться с любой ситуацией и не растеряться перед тем, с чем придется столкнуться.

Но этот случай был необычен. Даже для нее. На мониторе линия пульса хаотично менялась несколько секунд. Потом стала стабильной. Мужчина моргнул и взглянул на нее. Слабо улыбнулся. «Ангел», — произнес он, снова закрыл глаза и уснул. Ему делали внутривенное вливание, кругом было множество проводов и трубочек, соединявшихся с экранами приборов, которые помогали контролировать работу сердца и кровяное давление.

Медики, работавшие в палате, поздравили друг друга. Мгновение спустя Каэр услышала рыдания его жены, все еще пребывающей в панике, пока доктор объяснял ей, что же совсем недавно произошло, хотя истинная причина случившегося с ее мужем по-прежнему оставалась неизвестной. Он просил женщину успокоиться и ответить на несколько вопросов. Каэр в ожидании санитаров, вызванных, чтобы доставить пациента в отделение интенсивной терапии, наблюдала и прислушивалась, сопоставляя детали.

Больного звали Шон О’Райли. Его жену — Аманда. Женщина была значительно моложе своего мужа.