На протяжении многих лет он был не только профессиональным «охотником» за особо охраняемыми государственными и частными архивами, но и асом в добывании уникальной разведывательной информации по различным актуальным вопросам тогдашней современности, а также в области научного анализа этой информации, в т. ч. и методами разведывательно-исторического расследования.

Конечно, как опытнейший профессионал Константин Мефодиевич не имел права, да и не мог передать автору какие-либо секретные документы из архива личной разведки Сталина. Но в то же время он поступил чрезвычайно просто и мудро: рассказывая в деталях о многих тайнах минувшего, подробно раскрывая принципы функционирования механизмов творения всевозможных закулисных процессов, детально поясняя методику выявления глубинных связей общеизвестных событий и фактов с закулисными процессами, он одновременно передал автору и разработанную им в содружестве со своими коллегами-разведчиками уникальную, беспрецедентно эффективную технологию целенаправленного сбора, глубинного анализа, многоступенчатой проверки и перепроверки и синтеза информации по острейшим вопросам истории и современности.

Тем самым, по его же словам, он, во-первых, преследовал цель избавить автора от необходимости прибегать к секретным или рассекреченным архивам и даже испытывать в них нужду.

Во-вторых, он избавил автора от необходимости всякий раз ссылаться на него, Константина Мефодиевича. «Исстари, например, — говорил старый нелегал, — хорошо известно, что лучший на века способ сохранить от раскрытия тайну истории, а в действительности же из поколения в поколение целенаправленно держать целые общества в абсолютном неведении по заранее определенному кругу вопросов — это именно же держать весь круг этих вопросов на виду у всех, предварительно распылив все основные элементы информации о них как во времени, так и в пространстве, а затем, также у всех на виду, устраивать вакханалии фальсификаций вокруг отдельно взятого вопроса, потом — вакханалии якобы разоблачений этих фальсификаций, ну и т. д. Достаточно двух-трех раз, чтобы с толку было сбито все общество — от млада до стара…

Все дело в том, что, как считают специалисты по психологическим войнам, для общества временной лаг, отделяющий историческое прошлое от современного ему настоящего, составляет примерно сорок лет. Укладывающиеся в рамки этого периода события более или менее, но доступны непосредственному восприятию обществом в целом. А все, что за его пределами, — исчезает за горизонтом…

Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы уяснить ту простую истину, что коли информация была целенаправленно распылена во времени и в пространстве, а затем поэлементно многократно подвергалась фальсификациям и мистифицированным разоблачениям этих фальсификаций, да к тому же в условиях чехардой менявшихся политических режимов, то за недоступный для восприятия горизонт она угодит куда ранее, чем по истечении тех же сорока лет. К тому же к концу этого срока общество в целом утрачивает способность, а, главное, навыки точного анализа и обобщения своего же исторического прошлого, особенно если насильственно прервана преемственность поколений — например, войной…

В архивах же прячут не тайны истории, а причастность тех или иных персонажей историй к тем или иным событиям, особенно если эта причастность из разряда неблаговидных, а также то, что об этом кто-то знает.

А вот искусство воссоединения из пространства и времени умышленно разрозненных бесчисленных крупинок информации — и есть великое искусство разведки и истории!

Ведь, например, те уникальные совпадения множества фактов, обладающих генетически заложенной в них способностью автономно и едва ли не автоматически выстраиваться в логически жестко взаимосвязанную цепь событий и процессов, о которых ты поведешь речь на страницах книг трилогии, именно как накрепко спаянные между собой звенья одной и то же цепи тянутся из эпохи в эпоху, из века в век, несмотря на все смены политических режимов и форм государственного устройства в России…»

И если действительно корректно точно следовать этим элементарным правилам, то, вне всякого сомнения, следует исходить не из т. н. «паранойи» Сталина, которой не было, но которой пытаются всё объяснить, особенно события 1937–1938 гг., а из того, что заговор был, заговор опасный, чрезвычайно опасный, как для Великобритании, так и для СССР.

Однако же не следует спешить с выводом о том, что в британской разведке все разом посходили с ума в необъяснимом припадке еще более необъяснимой любви к тому же Сталину, оказав ему такую услугу в разоблачении заговора, или что всесильный генеральный секретарь был статистом в этой изощренной политической интриге.

Не следует, хотя бы потому, что в силу вышеуказанных причин британская разведка и по сей день осуществляет тотальную операцию прикрытия своего деятельнейшего участия в разоблачении особенно советской части «двойного заговора».

Но это же со своей стороны означает, что заговор не только был, но и действительно представлял собой колоссальную угрозу высшим интересам Британской империи, руководство которой активно подготавливало тогда новую мировую бойню.

И в то же время заговор представлял еще большую, реальную угрозу не только и даже не столько существованию СССР, сколько самому существованию России.

Однако, сдавая различными путями, в т. ч. и по агентурным каналам чехословацкой военной разведки, «заговор маршалов» Сталину, причем заведомо зная, что он и так идет по пятам заговорщиков, британская разведка, как послушный инструмент в обеспечении высших интересов империи, руководствовалась отнюдь не альтруистическими соображениями. Четко прослеживаемая мотивация ее действий — максимально ослабить Советский Союз в преддверии ею же, Великобританией, запланированной Второй мировой войны XX века, — была и есть обусловлена «железной» логикой геополитического противоборства между Западом и Востоком, насчитывающего уже много веков. В последние пять с половиной веков главными персонажами этого ожесточенного, кровавого противоборства являются Великобритания и Россия, а с 1945 г. весь Запад во главе с США и Великобританией и Россия, как бы она не называлась!