А на войне, тем более такой — Войне Континентов и Цивилизаций, — самое бесценное — это Правда, которую, как едва ли не слово в слово говаривали практически в одно и то же время закадычные враги — И. Сталин и У. Черчилль, — охраняли и будут охранять «батальоны лжи».

Уничтожить же их или, по крайней мере, принудить к безоговорочной капитуляции можно лишь только «спецназом» Истории — по аналогии с хорошо известным спецназом российской разведки, т. е. специальным разведывательно-историческим расследованием.

…Каждая из наших многочисленных бесед начиналась с вынесенного в качестве эпиграфа шутливого перифраза Константином Мефодиевичем одного из четверостиший Бориса Пастернака:

В оригинале это звучит так:

У любой разведки — две «ахиллесовы пяты»: связь и почерк. О первой достаточно широко известно благодаря книгам о разведчиках и кинематографу. О второй — почти ничего, во всяком случае широкой публике. Между тем первую без второй — не нащупать…

Выдающийся ас советской контрразведки, ныне покойный Иван Алексеевич Маркелов, при жизни любил приговаривать: «Ищите агента по почерку разведки — он неизменен, потому и подводит». Сущая правда: прежде, чем подведет связь, угрозу провала создаст неизменность почерка…

По-разному о себе дает знать эта «ахиллесова пята» всех разведок, но самое любопытное, что не только в работе с агентурой. Например, и в проведении специальных акций, в т. ч. и особенно стратегического характера, тем более ориентированных на тотальное манипулирование общественным сознанием.

И чем выше цель, ради которой затевается та или иная акция или операция, тем ощутимей о себе дает знать эта извечная «ахиллесова пята» разведки, сколь бы многоопытной и изощренной она ни была…

Существует масса признаков, сведенных в разных разведках в разные же системы, по которым, как по таблице умножения, можно быстро вычислить нужное. Конечно, не обо всем можно говорить открыто — увы, законы разведки есть законы разведки. Но то, о чем можно говорить, легче всего выстроить в понятную всем систему от простого к сложному.

Итак, вы задумывались когда-либо, почему у событий 1937 года столь большое количество названий? «Репрессии 1937 года», «жестокие репрессии 1937 года», «необоснованные репрессии 1937 года», «сталинские репрессии 1937 года», «дело Тухачевского», «заговор Тухачевского», «заговор маршалов», «заговор военных», «репрессии против военных», «жестокие репрессии против высшего командного состава Красной Армии», «обезглавливание Красной Армии» и еще примерно с десяток.

Списать только на журналистские штампы — значит почти ничего не сказать. Потому что да, действительно, «владыка журналист, ведущий свистопляску, глупец, кому дано при помощи столбцов дурачить по утрам три тысячи глупцов», но ведь суть-то вся в том, кем дано! Кому выгодно, чтобы у тех далеких, но по-прежнему волнующих общество событий было бы десятка полтора названий? Абсолютно аналогичная картина и с количеством версий на эту же, и без того трагическую и болезненную тему. Прошло без малого семь десятилетий — но всё те же полтора десятка версий в обрамлении полутора десятков названий?!

Любому мало-мальски грамотному человеку едва ли не с сызмальства прекрасно известно, что если версий какого-либо события, факта или явления больше трех, то следует в кратчайшие же сроки отделить явно похожие на зерна истины от несомненных и очевидных плевел.

Вот всего лишь два элементарных индикатора и вывод — хотя и предварительный, но достаточно серьезный: налицо первые явные признаки преднамеренного (пока не утверждаю, что злоумышленного) целенаправленно методичного распыления внимания, дабы не дать ни малейшего повода, чтобы зацепиться за ту самую «нить Ариадны», которая и выведет к истине…

Объективности ради не имею права не воздать должное тем, кто манипулирует этим процессом: они изрядно облегчили себе «работу» — в активном пропагандистском обороте оставили всего четыре версии, одна из которых бытует без малого 70 лет, две — немногим меньше 50, а четвертая — самая «молодая» — всего лет 5–6. Остальные же выполняют роль либо отвлекающего маневра, периодически напоминая о себе, либо «чистильщиков», призываемых обычно для подчистки наиболее глупых мест основных, которые с течением времени так или иначе всплывают на поверхность.

Все четыре основных версии:

— находятся в глубоком противоречии друг с другом, причем первые две — едва ли не в зеркальном, более того, самая первая — та, что ходит около 70 лет, содержит этот парадоксальный порок внутри самой себя;

— не только находятся в глубоком, в т. ч. и зеркальном противоречии друг с другом, но и попросту разносят друг друга в пух и прах даже без посторонней помощи;

— не только разносят друг друга в пух и прах, но и осуществляют это весьма последовательно;

— не только последовательно разносят друг друга в пух и прах, но и осуществляют это в прямой зависимости от конкретной политической конъюнктуры времени обнародования версии, с некоторыми вариациями, зависящими от тех же особенностей, но уже времени муссирования;

— носят откровенные признаки мощных пропагандистских акций;

— по выходу в свет сопровождались мощными пропагандистскими кампаниями рекламного характера;

— носят явные признаки умышленно создаваемой непроверяемости внешне правдоподобно излагаемой фактуры;

— носят явные признаки умышленно создаваемых помех — зачастую крайне трудно преодолимых — для любых попыток хоть как-то объективно проанализировать факты;

— формально принадлежат перу бывших разведчиков — беглых предателей: три — бывшим советским, одна — бывшему нацистскому. Трое из них занимали видное положение в своих разведках — один из «наших» был нелегальным резидентом, другой — «легальным», а нацист — и вовсе являлся главой внешнеполитической разведки;

— носят все признаки происхождения из одного «мозгового центра», специализирующегося и на подобной деятельности, и на этой теме конкретно, причем у трех версий эти признаки выражены ясно и четко, у четвертой — более смазано, но в целом установимо.