Она погрузила шланг с дырявой бутылкой на конце в бочку с водой. От забора на нее смотрела синеглазая ирга и приземистая красногубая малина. На грядках вытягивался лук, раскидывала листья пузатая капуста, ровными длинными рядами сидела картошка. В теплице уже висели красные мясистые помидоры. Особенно ей нравилась огромная зеленая помидорина в форме сердца.

За забором послышался машинный рык, это мужа подвез приятель с лесопилки.

Когда она закончила, Володя уже поужинал и теперь перед телевизором забрасывал в чай одну ложку сахара за другой. Свекровь возилась в кухне — месила тесто. Катя, спросила, не нужна ли помощь, но свекровь прогнала ее. Это была кухня свекрови, дом свекрови, и Володя был, прежде всего, сыном свекрови, а уж потом — Катиным мужем.

Она присела на второе кресло и тоже стала смотреть сериал.  

— У нас повар новый, — зачем-то сказала, — из Москвы. 

Муж поднял на нее усталый взгляд впервые за вечер:

— Нормальный?

— Да вроде… 

— Заколебала жара, — сказал Володя и переключил канал, — дождя бы. 

Будильник зазвенел в пять. Аккуратно выбралась со своей половины дивана, чтобы не разбудить мужа. Его прикрытое темнотой лицо с морщинами и белесыми бровями было равнодушным.

Солнце еще дремало. Велосипед мчался с горки по утреннему холодку и задорно звякал на ухабах. 

На мойке она обнаружила большой пузырек нового средства. Потом увидела Леонида — в белом, как облако, кителе. Он осматривал внутренности холодильников и брезгливо, словно больные человеческие органы, крутил в руках миски и плошки с едой и заготовками.

— Мы не такое берем, — она показала бутыль с моющим средством. 

— Теперь такое, — он скользнул взглядом по ее лицу, груди и рукам и опять нырнул в холодильник. — Это гипоаллергенное.

— Дорогое небось? Геннадий Петрович заругается. 

Он пропустил ее слова мимо ушей.

— Продукты в холодильнике совсем не маркируете?

Она пожала плечами.

Пришла Лидка с жирно подведенными глазами и маникюром, которого у нее сроду никто не видел. Она фланировала по залу в короткой юбочке, протирая столы и готовя витрины, и то и дело совала нос на кухню. Пришли тетя Тоня, и тетя Лена, и Роза с кассы. Все — с улыбками и цветными ногтями. Но как только Леонид начал их отчитывать, романтическое настроение сползло с них, как пленка с ошпаренных кальмаров.

— С ума рехнулся! — тетя Тоня стояла, уперев руки в боки, рядом с холодильником. — Я и так знаю, что это соус вчерашний. А баклажаны с вечера лежат. Только время тратить на эти писульки. Это у вас там в рэс-то-ра-нах, — последнее слово оно растянула на иностранный манер, — видно, делать нефига, а у нас тут производство.

— А это? — он покачал перед ее носом пакетом неясного содержимого, которое оседлала плесень.

— Это не наше, — махнула рукой тетя Тоня с таким видом, будто пакет в холодильную камеру подкинули.

Ее шапочка отрицательно повертелась вместе с головой.

— Это я выбрасываю, — непреклонно сказал Леонид, — и с сегодняшнего дня все маркируем. 

Тетя Тоня работала в столовой долго и относилась к ней по-хозяйски. После ухода прошлого старшего повара она и вовсе переняла власть и командовала всей сменой с удовольствием и монаршьей снисходительностью. Теперь ей не хотелось слезать с насиженных кулинарных высот обратно на землю. 

Она недовольно прицокнула. 

— А с тараканами что у вас?

Молчали.

 — Елена Владимировна? — парень посмотрел на тетю Лену, робкую, почти прозрачную женщину в летах, которая под его взглядом совсем растеряла краску.

— Так месяца четыре назад травили.

— И сколько уже так живете? — голубые глаза потемнели, как предгрозовое небо.

— Их трави не трави, они снова лезут, — сказала тетя Тоня, — только возни с этим на несколько дней.

— Роспоренадзора не боитесь? Где ваш договор с СЭС?

— Это к Генке.

Катя испугалась, как бы гроза не прогремела прямо на кухне. Она ретировалась к тазикам с нечищенными овощами. Старшие были отпущены к своим делам. Целый день на кухне висело напряжение. Леонид был не доволен всем. Он грустно смотрел на безвкусную вареную картошку, погружая ее в протирочную машину. Один из салатов собственноручно убрал с подачи, когда обнаружил, что его возглавляет тунец из просроченных консервных банок. А когда добрался до морозильника с мясом и рассмотрел этикетки со сроком годности, окончательно замолчал, поверженный обстановкой.

Генка явился после обеда.

— Осваиваетесь? — дыша перегаром, радушно спросил он.

— Можно вас? — ответил вопросом на вопрос Леонид и сам пригласил Геннадия Петровича в его же кабинет.

Обратно выбрался хмурый и уставший, словно после битвы.

— Завтра у нас дезинсекция, — прокатился его голос. — Кто-то может вечером остаться?

Все посмотрели на тетю Тоню. Тетя Тоня желания помогать не выказывала и глядела непримиримо.

— Я останусь, — вызвалась Катя, и больше никто.

До позднего вечера они заматывали посуду пленкой, освобождали стеллажи, прятали продукты и отодвигали от стен оборудование. Катя не заметила, как утихомирилось солнце и наступили шершавые легкие сумерки. 

Сидели на одном из столов в зале и переводили дух, глядя на горы утвари в полиэтиленовых коконах.

— Чего они все так? — обиженно, словно ребенок, спросил он. 

— Ремонт скоро, — Катя воспользовалась случаем, чтобы рассмотреть его упрямое лицо. — Уж больше года ждем. Всё тут переделают, и оборудование — новое будет…  И кондиционеры. И щели с дырами забьют. А сейчас какой смысл? 

Парень покачал головой:

— А чего помогаешь тогда?

— Жалко вас.

У проходной вместо того, чтобы попрощаться, он покатил ее велосипед. А она довольно зашагала рядом. По дороге рассказал, что сестра сильно болеет и он приехал к ней. А раньше работал в обычном московском кафе. У магазина попросил подождать и, вернувшись, положил в корзину две пачки морской соли.

 — Для твоей руки.

Перед поворотом на свою улицу, она сказала: 

— Пришли почти. Ну пока?

И он, махнув на прощание, зашагал с горки в рассеянную ночь.

Дома ее встретили чуть ли не с вилами. 

— Ты чего телефон не берешь? — Володя стоял возле двери, бледный и злой. — Пять часов нет.

— Так разрядился, наверно. У нас дезинсекция внеплановая, готовились.

По лицу свекрови пробежало недоверие:

— Мы уж чуть полицию не вызвали. Думали, как в прошлый раз.

Катя залилась краской. В прошлый раз, перед тем как