сравниться. Его работы служат тому подтверждением. Как следствие, и Дега стал виртуозом рисунка. Обладая цепкой памятью, он умел воспроизводить в острых, характерных, необычных ракурсах выразительные и эффектные движения героев в своих живописных произведениях.

При этом следует отметить, что он изображал скорее внешнюю сторону жизни, не углубляясь в выявление характера персонажей. Однако порой как раз форма таит в себе внутреннюю сущность объекта. Почему-то вспоминается расхожее, часто употребляемое «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» – это тот случай, когда мы по выразительности формы оказываемся способными понять внутреннее содержание объекта, используя исключительно зрительное впечатление.

Для работ Дега характерно, что значительная часть сюжетов его картин в основе своей содержат движение, ибо как раз в движении форма проявляет свои свойства и обретает большую выразительность. Ранее уже упоминалось, что выразительная форма в известной мере может выявлять внутреннее содержание. И действительно, часто через изучение формы мы можем определить многие важные особенности того, что изображено на картине. Для опытного глаза достаточно увидеть один раз, чтобы примерно выстроить некие, хотя и не всегда бесспорные, суждения о субъекте. Тренированный глаз может увидеть многое – как раз именно такой был у Дега. Возможно, развитию этого качества способствовал его учитель Ламот. Правда, надо сказать, что проучился у него Эдгар всего год, в силу того что внезапно возникшая необходимость навестить родственников по отцовской линии побудила его уехать в Италию. Во время этой поездки он сумел посетить Рим, Флоренцию, Неаполь. Почти год он изучал и копировал великих мастеров: Микеланджело, Леонардо да Винчи. Но особенно впечатлили его Андреа Мантенья и Паоло Веронезе.

Он копировал больше всего их работы. Обогащенный опытом и впечатлениями, полученными в Италии, Дега определил для себя некую программу действий на будущее. К слову сказать, эта проблема возникает почти у любого, кто находится в начале своего творческого пути. Стоит заметить, что в Европе в то время, согласно классическим традициям, писали картины преимущественно на три темы: библейские, мифологические и исторические. И Франция не была исключением.

В качестве основы для своих сюжетов Дега поначалу выбирал исторические темы. В этом он ориентировался на Адольфа Менцеля, который был для него одним из примеров. Но уже тогда в его работах проскальзывали технические приемы, связанные с импрессионизмом. Это позволяет предположить, что основы импрессионизма в его работах были заложены достаточно давно. Подобно тому, как и у испанских художников Веласкеса и Эль Греко, в манере которых явственно ощущались импрессионистские приемы, связанные с особенностями техники. Особенно ярко это проявлялось у Эль Греко и было одной из причин, вызывавших критику у его современников. Признаки импрессионизма проявились в этюдах Веласкеса, созданных на вилле Медичи, во время его пребывания в Италии. Так или иначе, копируя великих, Дега вобрал в себя все то лучшее, что мог почерпнуть из их работ.

Вернувшись из Италии, Эдгар стал вдохновенно воплощать на практике приобретенные навыки. Хотя справедливости ради стоит вспомнить, что он еще раньше, в 18-летнем возрасте копировал работы великих художников, в том числе Рафаэля, получив разрешение от директора Лувра. Копируя произведения великих художников, он добился значительных результатов. Это нашло отражение в одном забавном эпизоде, который произошел позднее. С друзьями-импрессионистами он поспорил о том, что сможет скопировать работу Коро за сутки так, чтобы она не отличалась от оригинала. И за ночь Дега это сделал! Наутро он принес им две работы – и представьте себе, его друзья не смогли отличить подделку. В качестве оригинала они указали на его работу!

«Я подсмотрел женщин в замочную скважину»

Конечно, небезынтересно, как у Эдгара выстраивались отношения с женщинами, принимая во внимание, что его творчество просто изобилует изображениями дам. Многие художники, в том числе Ренуар и Мане (да и не только они), не стеснялись превращать своих моделей в любовниц. Однако Дега в отличие от них в этом замечен не был, по словам его сестры, он был скромником. Его ближайший друг Мане называл эту его особенность отсутствием естественности: «Он не только не может признаться в том, что любит женщину, но даже не в состоянии пойти на нечто большее». Интимная жизнь Дега была очень закрытой, и прямых свидетельств каких-то близких отношениях его с кем-либо не сохранилось. Хотя его любимая модель Сюзанна Валадон, с которой ему приписывалась интимная связь, позднее признавалась, что мастер говорил ей массу комплиментов, но дальше этого дело не шло. Он хвалил ее кожу, глаза, ее тело. Его внимание ограничивалось лишь любезностями.

Но это ничуть не мешало ему изображать преимущественно женщин. Чего стоит только «Купальщицы»! Остается гадать, насколько у Эдгара на самом деле отношение к женщинам было платоническим, окрашенным всего лишь элементом любования. Он сам признавался: «Я рисую так, я работаю так, и я хочу выполнять портреты или образ женщины так, чтобы возникало ощущение, что я подсмотрел в замочную скважину». И в самом деле, когда перед нами серия «Купальщицы», то возникает ощущение, что так оно и есть, потому что он пишет их непринужденно и весьма необычно с точки зрения классических традиций изображения нагого женского тела.

Так или иначе, с женщинами его связывали весьма своеобразные отношения. Что, возможно, позволило ему изображать их в самых неожиданных состояниях и ракурсах. Дело в том, что, как подчеркивал сам Дега, в классическом искусстве у художника модель всегда занимает несколько неестественное положение во время позирования. Живописец выбирает ей нужное место, определенную позу, в результате модель чаще всего выглядит несколько картинно. Достаточно вспомнить бесконечную серию обнаженных натурщиц, с которых писали Венеру или других персонажей мифологических сюжетов. В результате они неизбежно изображены с долей нарочитости. Даже когда Рафаэль писал свою Галатею, или Энгр своих обнаженных одалисок, или Жером со своей целой серией обнаженных натур – все равно они выглядели несколько манерно и, в силу этого, в чем-то даже искусственно. Видимо, в стремлении изобразить модель с наилучшей, наиболее выгодной стороны художники стремились демонстративно подать женщину эффектно, только с наиболее выразительного ракурса.

Что касается Дега, и это привлекает внимание, в его трактовке сюжетов присутствует фактор непосредственности и как бы неожиданности. Каждому приходилось сталкиваться со случайной ситуацией, когда сознание как бы выхватывает и фиксирует какую-то картинку из подсмотренных моментов, где человек, не догадываясь, что на него кто-то смотрит, ведет себя естественным образом. В такие минуты невольно у наблюдателя возникает волна эстетического отклика при виде изящества движений, чарующей пластики человеческого тела. Когда вдруг в каком-то естественном порыве человек потягивается, снимает одежду, поправляет прическу, в общем, совершает какое-то