— Не слушайте глупую бабу! — из толпы выдвинулась крупная бодрая старуха. — Она сама не соображает, что несёт. Но в одном я её поддержу: глупо погибать ни за что ни про что. Пусть приходят эти вояки: увидят, что взять у нас нечего, да и уберутся восвояси. Что им здесь делать? Мы и накормить их толком не сможем. Сами уже полвека ничего, кроме куолемы, не едим. Похлёбка из листьев куолемы, жаркое из стебля куолемы, вино из цветков куолемы. Тьфу! Им такое питание на второй день опротивеет.

Старейшина, потупив голову, молчал. Рейно улыбался и поминутно дёргал за свою куцую бородёнку, выдирая последние седые волосы.

— Не дури, Асгейр! — обратилась крупная старуха к старейшине. — Сам со стариками погибнешь. А нас, как овец, перережут.

Старейшина поднял на неё взгляд, в отчаянье махнул рукой и, ничего не говоря, начал спускаться с помоста. Рейно, смешно подпрыгивая, пошёл за ним. Люди начали разбредаться по домам. Миия подошла к Рейно.

— Тебе есть, где переночевать?

— В городе полно пустых домов.

— Ночами бывает холодно. Пустые дома не протоплены.

— В сторожевой башне всегда холодно. Я привык.

Он поспешно отвернулся от неё и направился прочь.

Войско подошло к городу и остановилось, увидев, что на окраине их ждала группа людей. От неё отделилась женщина с кубком. Это была Элина. Безошибочно определив в молодом воине в дорогих доспехах предводителя, она подошла к нему и, низко поклонившись, подала чашу.

— Не бери, княжич, — сказал стоявший за ним огромный бородатый воевода. — Нас здесь встречают одни старцы. А молодые наверняка в засаде. Значит, в чаше яд.

Предводитель отстранил кубок. Элина посмотрела в глаза воеводе и зазывно улыбнулась.

— Нет никакой засады, мой повелитель. А это — вкуснейшее вино. Просто в этом городе моложе меня никого нет.

— Кто тут главный? — оборвал её княжич. К нему, подобострастно сутулясь, подошёл старейшина.

— Я весь к вашим услугам.

— Нам нужно жильё, старик. Питаться пока мы будем из своих запасов.

— В городе много пустых домов. Мы к вашему приходу их вычистили и натопили. На таких жилищах вывешены белые флаги. А для вас лично готовы хоромы нашего покойного конунга.

— Это хорошо. Но смотрите! Если заподозрю какую-нибудь измену, не пощадим никого — ни старых, ни малых!

— Конунг нашего города умер десять лет назад, не оставив наследника. Мы будем счастливы присягнуть вам и стать вашими подданными, — низко поклонился старейшина.

Княжич махнул рукой, и войско стало заходить в город.

— Послушай, Лори! — обратился он к воеводе через какое-то время. — Какое странное место! Ни лая собак, ни блеянья коз. Аж жуть берёт.

— И мне не нравится здесь, — ответил воевода. — А старику этому я не доверяю. Надо будет выставить ночью двойной дозор.

Вдруг тишину нарушил дикий смех, от которого и княжич, и многие воины вздрогнули. У крайнего дома улицы, мимо которого проходило войско, стоял Рейно и, показывая пальцем на княжича, гримасничал и гоготал.

Один из сотников вопросительно посмотрел на воеводу и после одобрительного кивка подошёл к Рейно, приказав тому замолчать. Сумасшедший никак не среагировал, и воин наотмашь ударил его закованной в железную перчатку рукой. Рейно упал навзничь и сразу затих.

В тот же миг раздался полный страдания вопль. Через улицу наперерез войску бежала, бросив клюку, растрёпанная Миия. Подбежав к Рейно, она бросилась на колени и начала подолом стирать кровь с его лица. Он бросил на неё вполне осмысленный взгляд, улыбнулся и потерял сознание.

…Войско стояло в городе уже неделю. Многие воины перешли на местную пищу, но княжич и воевода, заселившиеся в двухэтажный дом конунга, ели только из привезённых запасов. К удовольствию воеводы, в них было и несколько бурдюков с аквавитой.

В тот вечер они сидели за ужином с княжичем в комнате, освещаемой неровным светом факелов. На столе стоял кувшин. В тарелках лежало вяленое мясо.

— Это действительно проклятое место! — говорил немного заплетающимся языком воевода. — Кругом одни цветы, которые они едят на первое, второе и третье. Куда подевалась вся живность? Я бы ещё понял, если б не было зверей, хотя перевал для них вполне проходим. Но птицы? Им эти горы перелететь — раз плюнуть. Перелётные птицы два раза в год это делают. Давай бросим всё и вернёмся в наши земли.

— Пусть сначала разведчики обойдут долину и изучат обстановку. Тут должен быть второй перевал. Я не могу вернуться к отцу с пустыми руками. С чем ты предлагаешь прийти? С котлетами из ботвы? С рабынями-старухами? С их бронзовым билом?

— Княжич, я тоже не понимаю, почему в этом городе одни старики. Они что, прямо такими родились? Иногда мне кажется, что мы пересекли запретную черту и попали в царство мёртвых.

— Мёртвые не умирают. А мы вчера видели живую похоронную процессию. Нет, это точно люди, а не призраки. Мне кажется, что молодым просто надоело здесь быть жвачными животными. Ведь когда-то здесь был скот: я видел загоны у брошенных домов. Может, случился падёж или ещё что. Они и ушли. Но не в наши земли, иначе мы бы об этом знали, а через второй перевал, который мы обязательно найдём.

— Это хоть многое объясняет, — пробормотал воевода. — Что-то меня немного развезло. Разреши, я пойду вздремну.

Он поднялся и нетвёрдым шагом, широко расставляя ноги, как на ладье, ушёл в свою комнату, упал на топчан… Но сон не шёл. Потолок от выпитого немного покачивался. Вдруг ему показалось, что кто-то шёпотом позвал его. «Почудилось», — подумал воевода.

— Лори! — теперь голос звучал громче и настойчивее.

Воевода приподнялся и увидел белый силуэт. Он встряхнул головой, чтоб отогнать наваждение. Тем временем чья-то рука елозила по ложу. Он взялся за рукоять меча, с которым никогда не расставался.

— Не бойтесь, мой повелитель! Это я, Элина!

— Как ты сюда попала? — воевода узнал женщину, предлагавшую кубок вина княжичу на въезде в город. Да и после она не раз попадалась ему на глаза.

— Всё просто: здесь есть потайная дверь, через которую я когда-то ходила к старому конунгу.

— Что тебе нужно?

— Что может быть нужно женщине ночью от воина, кроме его крепких объятий?

Воевода крякнул. Поход длился уже несколько месяцев, и он сам стосковался по женской ласке. Но дома ждала ненаглядная и верная Пареэта… Впрочем, хмель быстро разрешил его сомнения, и он грубовато привлёк Элину к себе.

Утром, когда воевода открыл глаза, Элина снова пыталась прильнуть к нему, но он отстранил её. После вчерашней аквавиты ужасно болела голова