женская рука здесь постаралась и чисто женская обстановка. А эти двое сюда совсем не вписываются, они как из другого мира, богатых или тех, кто на обложки глянцевые претендует. И где же хозяйка дома?

Додумать не успела, с лестницы, чуть ли не кубарем, слетел голубенький с тряпьем в руках.

-У нас только наша одежда. -  и он потряс перед моим носом такими же бежевыми бриджами как на нем в одной руке и белой рубашкой в другой руке.

Тут в помещение с подносом вошёл красноволосый, но мне актуальнее одеться.

- Женское бельё есть? - с надеждой, что хозяйка дома поделится, спросила.

- Нет.

- А у хозяйки домика попросить можно?

- Нет тут хозяйки. - неожиданно рявкнул красненький, посмотрев на обстановку - она погибла, её личные вещи все отдали в монастырь, а нас заперли в доме ведьмы и покинуть её бывшие владения мы не можем. - наболело у него что ли.

- Ладно, я Ангелина. - выхватив одежду из рук голубенького, пошла на мировую протянув правую ладонь для рукопожатия, надоело мне величать их "Красненький", да "Голубенький".

Мужчины, теперь стоящие напротив меня (поднос остался на столе, который у окна), непонимающе посмотрели на ладонь, потом, голубенький подхватил мою протянутую руку и поцеловал кончики пальцев, а затем перевернул ладонь и едва уловимо коснулся губами запястья и потерся носом. Только после этого выпустил руку.

А я зависла наслаждалась бегающими мурашками, которые горячими лапками сладко обжигали тело.

- Вир Арлеонт, приятно познакомиться, вира Ангелина.- произнес парень с голубыми волосами, теперь хоть по именам называть можно.

- Да, вира Ангелина, простите нас, мы здесь совсем одичали, забыли о приличиях. - взгляд красноволосого парня прошелся по моим голым ногам. - вир Айверин, к вашим услугам. - я машинально подала руку, как для пожатия, подумав почти “Озверин”, так меня снова несет, хорошо не вслух. С моей протянутой ладошкой проделали те же манипуляции, только после поцелуя в запястье не носом потерся, а зубами захватил кожу и немного потянул, отпустил и подул. Вау, прикольно! А какие ощущения, ух!

И что это за приставка “вира”, что резанула слух? Уже позже мне пояснили, что это приставка к именам людей благородного происхождения.

- Скажи, - голос “Озверина”, сейчас по другому назвать его не могла, стал низким, завораживающим и соблазнительным, - а у тебя “там” - он многозначительно посмотрел на подол полотенца, которое еще чудом не слетело, - совсем нет волос?

И мужчина чуть смутился, я от удивления распахнула глаза, и крепче вцепилась в полотенце, рубашку и бриджи. Второй тоже выглядел смущенным.

- А где у вас ванная? - я тоже смутилась, что ответить не знала. В общем не могу я такое обсуждать с мужчинами. В кладовке переодеваться не хочется, третью шишку мой многострадальный лоб не переживет.

Мне синхронно махнули рукой на винтовую лестницу и я побежала к ней и наверх. Там обернулась, узнать куда дальше и увидела, что оба бессовестных нахала стоят у лестницы и нагло заглядывают под полотенце, уж не знаю сколько углядели, но я постаралась прикрыться. Мне тут же разочарованно указали направление движения.

В ванной, прикрыв дверь на замочек, прислонилась к ней и соскользнула на пол. Ноги подкосились, меня колотило. Было очень страшно.

Где это я вообще?  И как могла где-то оказаться не у себя дома просто выходя из ванной? Ответ был невероятным и фантастичным, поэтому эту думу отложила до лучших и более внятных времен.

Там внизу, жутко нервничала, поэтому много болтала и старалась не думать, теперь понимала, что кажется сошла с ума. Но даже в таком состоянии страшно оказаться одной с двумя хоть и понравившимися, такими сногсшибательными и тестостероновыми мужчинами в одном полотенце. А как они смотрели на меня, кажется я сгорала, от этих взглядов. Они и пугают до смерти, и радуют, будоражат кровь, бросают в пот и возбуждают что-то первобытное, хочется отдаться на волю инстинктов и накинуться на мужчин с дубинкой и уволочь хоть в пещеру. Обоих.

“Так, тебя снова “несет”. - остановила я себя.

А потом как представила, как я, которая меньше каждого из этих двоих, чуть ли не в два раза, буду на них наезжать требуя лишить меня, наконец, надоевшей девственности.

Вот, вам смешно, мне двадцать пять лет, а до сих пор невинна. Ну, не совсем невинна, помыслы мои не так и чисты, ага. Да и парни меня очень даже трогали, только до главного ни с одним так и не дошло.

С первым парнем мы начали встречаться на первом курсе универа, полгода он ухаживал и намеков на близость даже не делал. Целовал всегда почти целомудренно, без языка, но подолгу. Мне нравилось, было приятно, но и только. А потом он решил поцеловать меня по-французски, с языком. И вот не понравилось мне, когда в рот полезло что-то прохладное и слюнявое. Я взяла и сказала, что такое ощущение, будто жабой целуюсь. Парень обиделся и было на что, нет бы промолчать, но язык сказал прежде, чем голова подумала. С тех пор он обходил меня стороной.

Через некоторое время появился еще один мальчик, родители у него были богатые и он целую неделю заваливал меня конфетами, цветами и мягкими игрушками, а на выходных пригласил к себе с ночевкой и явным намеком на постель. Сказав, что родители укатили в Грецию и мы будем одни.

Я же была не готова к столь стремительно развивающимся событиям и отказалась. Мне конечно и хотелось и кололось, но минусов от идеи оказалось больше. А после выходных я увидела его целующимся на крыльце нашего корпуса с другой девочкой. Та победно мне улыбнулась и я поняла, что судьба мне так мстит за то, что наговорила Лешке, первому своему парню. И прошла мимо, глотая слезы, но держа на губах искусственную улыбку.

Потом были длительные перерывы, но подружки говорили, что зацикливаться не стоит, нужно встречаться и влюбляться. Ну я и пробовала время от времени встречаться, но меня всегда что-то сильно раздражало в парнях, то как он зализывает волосы, густо сдабривая гелем, то одеколон резкий и много, через который запах пота разит. То бесило как парень пьет кофе, характерно причмокивая и кофейная капелька обязательно стекала по кружке на стол при каждом глотке. Этим парням я никогда не говорила, что близких отношений у меня не было, а они никогда не спрашивали, даже когда потными, немытыми руками пытались