– Вот узнай, а потом приходи, поговорим…

– А где узнать?

– Ты, похоже, пенсию свою ментовскую не заслужил, если меня об этом спрашиваешь. Тоже мне, розыскник…

Вот так – красиво и категорично. И пусть сам разбирается с этими колючками. Я же в доме, кроме кошек, никого сроду и не держал.

– Ладно, – Лева, похоже, расстроился. – Да, к тебе сейчас клиент подойдет. Я его на тебя «расписал», чтобы у тебя пролежней на спине не образовалось… Он сейчас в бухгалтерии. Аванс оплачивает.

И шеф ушел.

Надо же так… Нехорошо получилось. Человек ко мне – со всей душой, даже работу, а следовательно, и дополнительный заработок подогнал, а я его чуть ли не матом…

В дверь поскреблись. Я догадался, что это не ежик Левы Иванова, и пригласил:

– Да-да. Войдите, – и включил диктофон.

Клиент оказался молодым человеком лет двадцати пяти – двадцати восьми. Вот его портрет: подслеповатые глаза за толстыми стеклами очков избегают смотреть прямо, но это, как мне показалось, не от нечестности, а от неуверенности в себе. А в целом – ничуть не примечательное лицо. И ничего не выражающее, кроме той же неуверенности. Однако, при всей невзрачности, лицо запоминающееся.

– Здравствуйте. Меня к вам направили. Моя фамилия Осоченко, – и он протянул мне корешок от приходного бухгалтерского ордера.

Я показал рукой на кресло и взял корешок. Каждое дело обычно начинается именно с этой невзрачной бумажки, которую следует просмотреть и вернуть клиенту. А потом отрабатывать оплаченную им сумму. Как правило, отработка эта бывает довольно нудной. Чаще всего в детективное агентство обращаются люди с просьбой собрать сведения или о конкуренте, или о предполагаемом компаньоне – чтобы не обжечься в каком-то деле.

– Итак?

– А я уже вкратце рассказывал вашему директору… – начал он, словно школьник, не выполнивший домашнее задание.

– А теперь расскажите мне подробнее, – перебил я. – И смелее, молодой человек. Сегодня я сыт и клиентов съедать не собираюсь.

Терпеть не могу, когда мямлят.

– Вчера убили моего друга… – и долгая пауза.

Неужели не мог отрепетировать свою вступительную речь перед тем, как сюда прийти?

– Милиция что говорит?

– Ничего пока.

– Где убили?

– Дома.

– Убийца?

– Вот в этом-то все и дело…

Теперь и ежику понятно. Тому самому, который у Левы Иванова молоко пить не желает. Просто – все по полочкам разложено. Оказывается, дело в убийце. Послушаем дальше – может, и еще что новое узнаем?

– Понимаете, он сам редко кололся, а жену колоться заставлял…

– Убийца?

– Нет, убитый. Нравилось ему смотреть, как Санька «плавает» от укола. Так и позавчера вечером было. А вчера утром она пришла в себя после дозы… Сидит в кресле, в руках – пистолет… А на полу – Валентин валяется. С простреленной головой. Сама она ничего не помнит.

Опять долгая пауза.

– А дальше? – вынужденно подогнал его я.

– Она пошла в милицию. У них райотдел – рядом, через дорогу. И сказала, что мужа убила. Ее арестовали.

Теперь я паузу поддержал. Мое скудоумие – что сделаешь, от природы я такой! – не позволило мне сразу сообразить, чего же хочет от меня настойчивый посетитель в таком ясном деле.

– Санька не могла это сделать, – сказал Осоченко наконец, словно Рубикон перешел.

Вот так. Теперь все ясно. Или почти все…

– Вас как зовут? – спросил я.

– Осоченко.

– А имени у вас нет?

– Есть. Гоша, – он покраснел и опять отвел глаза. Ресницы его при этом замигали так часто, словно в глаз бревно ветром занесло.

Должно быть, не любит свое имя.

А у меня, кстати сказать, уже включилось «зажигание», и проявилась просто необыкновенная страсть к работе. Я старался быть вежливым:

– Гоша, я понимаю, что вы по каким-то причинам переживаете случившееся, принимаете все это близко к сердцу. Но давайте сразу договоримся – вы заплатили деньги с определенной целью. Я пока не понимаю, с какой именно. Поставьте мне конкретную задачу, а потом я буду задавать вам вопросы. Так у нас разговор получится более членораздельный. Итак, чего вы хотите?

– Я хочу, чтобы вы доказали невиновность Саньки, – как ни странно, понял он все же мой вопрос. И даже сумел сказать фразу достаточно твердо.

– Но она сама призналась?

– Она ничего не помнит. Она же была под кайфом…

– Хорошо. А откуда у вас уверенность, что она не могла этого сделать?

Теперь клиент задумался на пару минут.

– Я их очень хорошо знаю. Знал, то есть… Его – знал, ее – знаю… – он явно запутался во временных окончаниях. – Мы в одном классе учились и до сих пор дружим. Дружили, то есть… Она любила его…

– Это еще ничего не значит. Наркотики существенно меняют психику человека.

– Она не была конченой наркоманкой… И потом, когда она пришла в себя, дверь квартиры была открыта…

– Но, как я понимаю, ваша уверенность основана исключительно на предположении? А о чем говорят факты? Вы познакомились с милицейским протоколом?

– Нет… – смутился он.

– Поймите, я могу этим делом заняться, но давайте сразу договоримся конкретно, чтобы потом недомолвок не было и взаимонепонимания, хорошо? Вы ставите мне задачу доказать ее невиновность. Я знакомлюсь с материалами дела и только после этого уже смогу вам ответить – есть ли хоть какая-то возможность отвести от Саши подозрения. Если нет – то я ничем помочь вам не смогу.

– Хорошо… Я так и думал.

– Договорились. Еще один вопрос. Вы также хотите, чтобы я нашел убийцу, если это не она?

– Нет. Этим пусть занимается милиция. Я не настолько богат, чтобы все оплачивать.

Странно, но в его глазах я вдруг уловил железную непоколебимую твердость. И эта твердость как-то не вязалась с тем первичным впечатлением, которое я составил о Гоше Осоченко. Похоже, парень жадноват. Впрочем, эту фразу – «я не настолько богат» – говорит каждый второй клиент, и я к ней уже привык. И не каждый из них достаточно жаден. Проверено.

– Но, вероятно, поимка настоящего убийцы, если он существует не только в вашем воображении, будет единственной возможностью доказать невиновность жены убитого. Как тогда?

– Тогда – да…

Я протянул руку под стол и выключил диктофон. Предварительный разговор закончен, пора приступать к предварительному расследованию.

3

Как правило, «по степени тяжести» убийства не расследуются райотделами. Такие дела уходят или в городское управление, или же сразу в областное, или вообще с разбегу в следственный отдел ФСБ, что автоматически ставит их на контроль Генеральной прокуратуры.