Я откинулся на спинку стула, уставившись в экран телефона. Что я должен сказать? Не то чтобы я был какой-то тряпкой, но это было очень неожиданно. В моей голове проносились мысли, пока я пытался осознать всю чудовищность происходящего. Выпускной год без моих друзей? В совершенно незнакомой школе, с учителями, которые меня не знают, именно тогда, когда оценки начинают играть важную роль? Я должен уволиться с работы, бросить группу и пропустить осенний бал…

Я опять посмотрел на маму, и одного взгляда хватило, чтобы понять: это не обсуждается. С неохотой я отодвинул на задворки разума причины, почему переезд все разрушит. Я смирюсь, но позже. В своей комнате. После того как найду подходящий меланхоличный плейлист на «Спотифае».

«Но… но… но, – заговорила часть меня. – Все не настолько меланхолично. Теперь ты живешь в том же штате, что и Уилл. И, возможно, ты опять с ним встретишься».

От этой мысли у меня перевернулся желудок. Бывают проблески надежды, а бывают огни надежды.

Моя надежда по яркости точно была огнем.

– Ладно. Просто… как-то слишком внезапно. Ничего. Мы разберемся.

Мама просияла и заключила меня в объятия.

– Получилось даже легче, чем я ожидала.

Я ответил ей в грудь приглушенным голосом:

– Теперь за мной остается право постоянно жаловаться. Я был бы похож на монстра, если бы сказал «нет», правда? Но не то чтобы у меня был выбор, да?

Отпустив меня, мама издала короткий смешок.

– Конечно, но я все равно благодарна за то, что ты пошел навстречу.

– Я услышал хотя бы честный ответ. – И я выдавил смешок, а мама поднялась со стула, чтобы начать готовить обед.

– Мы разберемся, обещаю, – сказала она, роясь в холодильнике в поиске помидоров и листьев салата. – Иногда приходится чем-то жертвовать ради тех, кого мы любим. Ситуация совсем не идеальная, но мы можем пройти через это с улыбкой.

Я рассеянно кивнул и занялся телефоном. По крайней мере, решилась первая проблема. Это точно считалось достаточно хорошей причиной для отправки нескольких сообщений.

Уж теперь-то он должен был ответить, верно?

Я шутил по поводу инопланетян, но это начинало казаться единственным возможным объяснением. Кто не притрагивается к своему телефону двенадцать дней? Никто, вот кто. Серьезно. После того как я отправил сообщение, я:

• Собрал вещи.

• Съехал из дома у озера.

• Улетел домой.

• Упаковал весь свой дом.

• Попрощался с друзьями.

• Выпил три чисто страдальческих милкшейка. Один – с Райаном, один – с Хейли и еще один – с Райаном, потому что у него случился «ночной жор» после официального прощания со мной.

• Улетел в чертов Коллинсвуд, он же – глухомань.

• Распаковал весь свой дом.

• Два раза втихаря поплакал.

• Один раз немного поревел перед родителями.

• Дал себе клятву на крови перестать лить слезы.

• Объездил окрестности и мысленно поплакал, когда понял, что теперь все покупки придется делать через интернет.

• Три раза посмотрел «Холодное сердце»[1]: два раза в комнате со своими кузенами и один раз – сам, потому что диск уже был в плеере и мне стало лень его менять.

И за все время – ни одного сообщения от Уилла? Да пошло оно к черту. Я официально с этим покончил.

Хотя и не настолько покончил, чтобы мне не хотелось выговориться. И сегодня – мой шанс. После нескольких безуспешных попыток мы с Райаном и Хейли наконец-то нашли время созвониться по скайпу. Я собирался поболтать с ними у себя в комнате, но мама в последнюю минуту решила, что я нужен ей на кухне, чтобы нарезать огурцов для салата. Поэтому я занимался несколькими задачами сразу, расположив ноутбук и разделочную доску на кухонном столе.

Мама с папой готовили особый ужин, чтобы отпраздновать «торжественное открытие» новой кухни. Вот только особой едой для нас обычно была еда на заказ, потому что к нам никогда никто не приходил на ужин и впечатлять мы могли исключительно себя. И пад-тай[2] из ближайшего ресторанчика в Сан-Хосе никогда не переставал впечатлять всех нас.

Когда папа нашел на «Ютьюбе» рецепт шеф-повара Гордона Рамзи, напряжение уже было на пределе. Что еще хуже, компанию нам на кухне составляли скучающие и раздражительные кузены, Криста и Дилан.

В общем-то, в доме царил хаос, и звонок по скайпу, конечно, не особо помогал разрядить обстановку.

– У тебя немного шумно, – заметил Райан, строя рожу в камеру.

Хейли, сидящая рядом с ним на кровати, захихикала.

– Да, простите. Постарайтесь не обращать внимания, – произнес я.

Мне приходилось стоять к экрану боком, чтобы срезать с огурцов кожуру с помощью овощечистки.

Райан сказал что-то в ответ, но его слова потонули в нытье Кристы.

– Тетя Кэтрин! Тетя Кэтрин! Тетя Кэтрин! – Криста ходила за моей мамой, держа миску с дольками яблок и сыром чеддер, пока та притворялась, что не слышит племянницу.

– Прости, что? – спросил я.

Райан и Хейли весело на меня посмотрели.

– Так ты уже обустроился? – прокричал Райан.

Я открыл рот, чтобы ответить, но мне в лицо бесцеремонно ткнули дольку яблока.

– Не люблю кожуру, – твердо заявил Дилан, помахивая долькой.

– Теперь поздновато, приятель, – усмехнулся я. – Просто съешь.

– Кожура.

– Я сейчас занят, я чищу кое-что другое. Я испачкаю твое яблоко огуречным соком. Попроси тетю Кэтрин тебе помочь.

«Тетя Кэтрин» строго на меня посмотрела, и я нырнул за ноутбук.

Лицо Хейли заняло весь экран и так приблизилось к камере, что я мог сосчитать ее бледно-светлые ресницы.

– Мы, конечно, хотели сказать тебе лично, но нас пригласили сыграть в «Натаниэлс»!

У меня отвисла челюсть.

– Стойте, серьезно?

В том, что касается концертов для несовершеннолетних, «Натаниэлс» – просто мечта. Конечно, это не совсем наша аудитория, но люди, которые туда приходили, обычно достаточно открытые в плане музыки. По крайней мере, у нас могут появиться новые фанаты, которые никогда про нас не слышали.