Я была храброй. Всю жизнь я следовала правилам и планам. Я была послушной, в то время как Кэти была бунтаркой. Вихрем. И хотя этим летом я нарушила все свои правила и целых три месяца жила так, будто завтра не наступит, только сегодня я осознала, что на самом деле все это значило. Для меня нет завтра. У этого лета был срок годности. Иначе я бы не смогла осуществить свои планы. Только зная, что снова увижу Кэти и Джаспера, я смогла оставаться смелой. Теперь пришло время быть смелой в последний раз.

Дрожащей рукой я нащупываю ручку двери и выхожу из «Хонды». За несколько шагов я оказываюсь на краю плато. Теплый летний ветерок приветствует меня, и пейзаж, который я уже видела из салона автомобиля, становится во много раз красивее. Долина со всеми ее деревьями, листья которых постепенно окрашиваются в яркие цвета, простирается у моих ног. Река Шенандоа петляет по национальному парку, и вода в ней сверкает на солнце, прямо как ручей в лесу за нашим домом. Отсюда я также вижу Скайлайн-драйв, по которой мы с Чейзом катались в последние несколько недель.

Чейз…

Я зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и заставляю себя выбросить мысли о нем из головы. Дело не в нем. И никогда в нем не было. Речь идет только о клятве, которую я дала на могиле сестры.

Мы снова увидимся, Кэти. Обещаю тебе, что мы снова увидимся. Сегодня сто шестой день, который я проживаю без нее.

И он будет последним.

Громкий треск доносится до моих ушей, нарушая мирную тишину смотровой площадки. Мои пальцы сжаты так сильно, что я сплющиваю бутылку в руке. Молочно-белая жидкость слегка расплескивается. Потребовалось гораздо больше времени, чтобы растворить в воде мамино снотворное вместе с обезболивающим, но мне это удалось.

Теперь нужно…

Как только я выпью эту дрянь, мне останется просто закрыть глаза. Я усну. Снова буду с Кэти. С Джаспером. Наконец увижу их обоих.

Руки дрожат сильнее. Нет, не руки. Я дрожу всем телом.

Ноги подгибаются.

Горячая боль пронзает колени, когда я ударяюсь о твердую скалистую землю плато. Мне просто нужно открыть бутылку, поднести к губам отраву и выпить. И тогда все будет кончено.

Дышать больно. Что-то горячее течет по моим щекам. Я вытираю слезы рукой, но они вновь возвращаются. Просто не заканчиваются. Ужасно глупо.

Я не собиралась сюда приезжать. Я никогда не хотела в Фервуд. Но самое главное, я никогда не планировала здесь остаться. Не на несколько дней. Не на несколько недель. И уж точно не навсегда. Так почему же я тогда плачу? Почему все болит так, будто мое тело изо всех сил сопротивляется тому, что я собираюсь сделать? Когда я снимаю крышку с бутылки, кончики пальцев покалывает, они немеют и вновь и вновь соскальзывают с нее, так что мне удается это сделать только несколько попыток спустя. Черт возьми, мои руки все время были такими потными?

Рыдания срываются с моих губ. Я обещала.

Я обещала Кэти.

Я не знаю, как без нее жить. Я просто не могу.

Я. Не. Могу.

Но моя рука не двигается.

Дрожа, я подползаю ближе к пропасти и смотрю вниз. Я могла бы упасть. Просто закрыть глаза и позволить этому случиться. Но умру ли я на самом деле? Что, если я проснусь в больнице? В тяжелом состоянии и без малейшего шанса закончить жизнь так, как считаю нужным. Мысль о том, чтобы встретиться с мамой и папой в подобной ситуации и увидеть разочарование на их лицах, – хуже всего на свете. Хуже, чем никогда не проснуться.

Кроме того, пути назад нет. Я отправила письмо родителям. Написала Чейзу. Попрощалась.

Я не могу вернуться, даже если бы захотела.

Медленно поднимаю руку. Подношу бутылку к губам. Пальцы дрожат так сильно, что жидкость сильно плещется внутри бутылки.

Мне просто нужно сделать глоток. Один глоток…

Скоро все закончится.

Чейз

Я сворачиваю с шоссе и мчу по грунтовой дороге. Галька рассыпается во все стороны, бьет по кузову. Мимо меня проносятся деревья и кусты. Я должен заставить себя сбавить скорость, чтобы не врезаться в следующее же дерево. Но – черт возьми! Каждая секунда важна. Каждая секунда, в которую я мог бы быстрее добраться до Хейли, чтобы она не…

Передо мной на краю смотровой площадки появляется красная «Хонда».

В первый момент меня парализует от облегчения, но потом я нажимаю на тормоза. Машина, взвизгнув шинами, останавливается в нескольких дюймах от «Хонды».

Мой пульс учащается. В голове не остается ни единой ясной мысли. Один только хаос.

Я распахиваю дверь, выскакиваю из машины и мчусь на плато.

– Хейли?!

Она там. Она все еще там.

Хейли сидит спиной ко мне, слишком близко от пропасти, и не шевелится. И она такая, черт, неподвижная, словно обратилась в камень. Или она…

– Хейли!

На этот раз она заметно пожимает плечами и очень медленно поворачивается ко мне. Если я думал, что не смогу испытать еще больший страх, то ошибался. При виде Хейли мое сердце пропускает гребаный удар, прежде чем снова начать биться еще сильнее.

Глаза Хейли покраснели от рыданий. Слезы блестят на ее щеках. Тушь оставила черные следы на коже. И она такая бледная. Настолько, черт возьми, бледная, словно в любой момент может рухнуть. С обрыва. Может, такой у нее план? Спрыгнуть?

– Чейз?..

Не знаю, услышал ли я свое имя или просто прочитал по губам. Но она меня узнала. Она дышит. И говорит со мной. От облегчения у меня едва не подкашиваются ноги. А затем мой взгляд падает на пластиковую бутылку в ее руке.

Пустую.

– Дерьмо! – Я даже не замечаю, как срываюсь с места, вмиг оказываюсь рядом с Хейли, опускаюсь на колени и осторожно беру ее за плечи: – Что там было? Ты это выпила?

Ее пальцы сжимают мои запястья. Я чувствую, какие они холодные и слабые. Но, несмотря на это, она держится за меня.

– Что ты выпила? – допытываюсь я, пока лихорадочно обдумываю свои следующие действия. Пульс продолжает учащаться, но я беру себя в руки. Первая помощь. Реанимационные мероприятия. Лечение травм. Но ни тогда на пожарной службе, ни на моей подработке в госпитале мы не обсуждали, что делать в подобном случае. Черт, а ведь никто не говорил мне раньше, насколько, черт возьми, беспомощным я могу оказаться однажды.

– Поговори со мной, – прошу я, прикладывая ладонь к ее щеке. Кожа горячая и влажная.

Дыхание Хейли слишком быстрое, пульс неравномерный. Но я не вижу открытых ран, зрачки выглядят нормально, и она в сознании.

Она очень медленно качает головой:

– Я-я… я не смогла. – Ее голос – просто прерывистый шепот, едва слышимый, но все равно такой громкий в тишине, окружающей нас. – Я хотела сделать это. Я хочу сдержать свое обещание Кэти, и… и я… я хочу снова быть с ней, но… я не… я не могу… – Слезы бегут у нее по щекам. – Я просто не могу…