* * *

Этот Винников — шофер и гонщик с первого этажа, который ни черта не видел, так как был пьян буквально с утра и надевал вдобавок черные очки, когда садился за руль своего оранжевого КАМАЗа. Как ему удавалось не сбить полгорода за двадцать лет шоферской практики?

К чему эти банальные вопросы?

— Шоферюга. Ас, — гордо посматривала на соседей его жена Тамара, влезала по-быстрому в кабину (пока муж не уехал без нее), чтобы с ветерком домчаться до рынка, а не ехать две остановки на трамвае, как некоторые.

Квартира 33, окна во двор.

Лабрадор встал, посмотрел по сторонам, хотел было проучить одного кота со скаредной мордой, но едва увернулся от КАМАЗа, который пролетел мимо и со скрежетом остановился, чуть не превратив цветущего и умнейшего представителя псовых в угощение для мух.

Лабрадор с мучительной ненавистью посмотрел на тощего Винникова, как тот, качаясь, спрыгнул в ливневый сток и, держась за колесо, выругался. Потом поправил черные очки, вытер рукавом пот со лба и потрусил к подъезду, норовя поддать лабрадора ногой.

Пес неторопливо отошел и выдохнул:

— Люди-и-и…

И мысли его переместились куда-то в сторону. Он взглянул на подъезд и еще раз вздохнул.

Второй подъезд…

Какой-то шутник цифру 2 на жестянке перечеркнул гвоздем, и стало не 2, а Z… Шутник.

Подъезд Z.

Глаза у пса затуманились, и он медленно поглядел по сторонам…

РЕМАРКА

Дома с историей и прочие загнивающие дома, отличаются от новостроек наличием всевозможной допотопной рухляди и, что радует глаз — старыми автомобилями.

Дом на Архангельской также был примечателен и даже где-то знаменит тем, что многие порядком замшелые хозяева и их продвинутые внуки все еще ездили на довоенных «Паккардах», «Хорьхах», «Даймлерах» и «Бьюиках». А уж сколько «Волг» и «Побед», тех самых — с тупыми наивными «мордами», и кругленькими фарами, их было не считано — 10 или 9… на весь дом. И пара ЗИМов даже чуть терялись в этом параде черных, сиреневых и цвета слоновой кости вычурно-шикарных ретромобилей.

ЦАРСТВЕННАЯ ВДОВА

К дому со стороны автобусной остановки шла хрупкая и очень миловидная особа с такими нарисованными природой глазами, что пес на некоторое время зажмурился, потом отмахнулся головой, но видение не пропало, оно шло мимо и задев пса длинным прозрачным платьем прямо по морде, простукало шпильками по пыльным ступенькам и вошло в подъезд.

Пес отчего-то пожалел, что он — пес, а не представитель человеческой мужской расы и на сердце у него лег килограммовый камешек, который обычно ложится на сердце, когда видишь то, что никогда не будет твоим.

На четвертом этаже жила молодая вдова Альбина Яроцкая, кв. 48, окна во двор.

«Мужчины существуют для того, чтобы за них выходить замуж» — как-то сказала Альбина. А через день ее мужа застрелили.

Она занимает большую квартиру, и в ее окна глядит клен. Она вдова магната Яроцкого, и поселилась здесь после смерти мужа в прошлом году.

Альбинаааа… Худенькая, перекрученная обтягивающей одеждой с вот такой! — талией и вот такими! — глазами. Она — не русская, говорящая на прекрасном русском языке с мааасковским «ааа». Полусемитка-полуузбечка?

Ее мужа застрелили на лестнице дома на Кутузовском проспекте в прошлом декабре.

Она несет себя, она не смотрит ни на кого, она при росте 1,55 заметна и видна даже через бетонную стену.

Она, она, она…

Без слов понятно, эта женщина — фаворитка, прима, магма в обличье человеческой самки, змея, сползающая со склона горы…

Она — чудовище.

Когда она проходит мимо — вихрится невидимый воздух, и хочется сделать шаг назад и встать под защиту стены…

Пес задумался, пожевал губами, вспомнил, что он — лабрадор и негоже ему пугаться человеческих самок, и стал набирать текст, стуча когтями с такой скоростью, что разбудил своего Слепого Поводыря. Увернувшись от ботинка, летящего к его умной голове, пес взвыл и на время прекратил писать романы, а потом снова начал:

«В следующей жизни я закажу себе большие белые зубы, вот такую грудь, задницу с эмалированный таз и смех, как у героини фильма „Когда деревья были большие“. Я буду такая, таа-акая, в следующей жизни, закачаетесь!»

Альбина еще раз взглянула на себя в зеркало — там стояла и кривлялась какая-то голая обезьяна.

— Это не я! — Альбина тряхнула короткой черной стрижкой и выгнулась, красиво выпятив грудь.

— Другое дело!

Из зеркала смотрела хрупкая тридцатилетняя женщина с мальчиковой фигурой и тайной в глазах.

— Это — я.

* * *

Альбина развлекалась, нажимая пульт без остановки. На экране проекционного «Панасоника» мелькали кадры, лица, дельфины, яхты, американские детишки с заученным счастьем в зрачках…

— Ой!..

Альбина перевернулась на спину, быстро села и стала щелкать в обратном направлении…

— Вот она!

Канал РТР передавал запись с торжественного вручения известной лит. премии за прошедший год. Премию «Фурор» вручали последний раз, так как ее основатель и единственный спонсор — Натан Яроцкий был убит совсем недавно, каких-то полгода назад…

Диктор читала закадровый текст, на сцену поочередно поднимались деятели культуры, несколько писателей и одна стареющая певица, которая написала тяжеленный роман, сумела найти издателя и успешно шокировала всех, кто приобрел эту книгу, вывалив три вагона грязного белья про собственную и чужую жизнь.

— Лауреаты гребанные!

Альбина размахнулась и хрястнула пультом об пол! Если бы не толстый в три пальца ковер под ногами, пластик с кнопками разбился на все три тысячи составляющих его.

А на сцене каждому вручали по букету чайных роз и чек на завидную даже для Запада сумму, а в России такие деньги (Альбина сморгнула), такие деньги были неплохим подспорьем даже самому первому лицу в государстве, не говоря уж обо всех последних…

…Вышел, фальшиво улыбаясь, известный широкой публике сценарист, неплохо вписавшийся в новую жизнь кинодеятель, и схватив сперва розы и молниеносно чек, открыл рот, рассыпаясь в благодарностях.

— Этому-то?! За что?! — Альбина обожглась воздухом, который вдруг забурлил рядом с экраном. Она подошла поближе и не заметила, что наступила на пульт.

Киносценарист — известный скряга и лицемер, две жены которого умиротворенно лежали в соседних могилах на Троекуровском кладбище, прочувствованно и элегантно произнес ироничную речь, потряс чеком на 75 тысяч $ перед залом и легким шагом спустился на свое место в первом ряду партера.

— Ах ты, вор! — звонко выкрикнула Альбина и, схватив подушку, кинула ее в телевизор. — Ах, ты!.. Сукин сын!