И в одно прекрасное утро объявляется «Де Вавр интернэшнл». О нем никогда раньше не слышали. Но ведь на свете много вещей, о которых раньше не слышали, а теперь они прочно вошли в нашу жизнь. Тут ответ взвешиваешь тщательно, не дай Бог показаться львом, увидевшим газель. Договариваешься о встрече. Тебя принимает хорошо одетая дама, которая была бы еще краше, если бы сняла большие очки в черепаховой оправе.

– Итак, – говорит она, – мы являемся агентством по охоте за головами. Понимать это следует в ином смысле. Мы меняем направление входа и выхода. Вместо того чтобы просто удовлетворить заявку, мы безжалостно отбираем наилучших и обязуемся предлагать их компаниям, имеющим планы развития производства.

– Как агентство по поставке манекенов?

Она растягивает губы в улыбке – зубов я не вижу – и отвечает:

– Я бы сказала: как спортивный клуб «Мы ищем таланты» или импресарио. В нашей «копилке» собраны люди, за которых мы несем полную ответственность. Если окажется, что они плохи, значит – плохи мы. Но такого мы позволить себе не можем, и предприниматели это знают. Не они обращаются к нам, а мы сами знаем, что им нужно, и предлагаем только «сливки». Мы отделяем самородки и продаем их. Тот, кто проходит через наше сито, имеет стопроцентную пригодность, к тому же мы точно знаем, где и для чего он пригоден. Я не говорю вам: мы вас продадим. Я говорю: мы определим, есть ли в вас то, что необходимо, чтобы вас можно было продать. Вот так – естественный отбор. Вы проходите его? Через месяц вы при деле. Не проходите? Спасибо и до свидания.

– А кто платит?

– Компания. Вы – ничего. Ни цента. Компания оплачивает трансферт в обмен на полнейшую безопасность. На себя мы берем все остальное, включая пребывание у нас на время тестов. Держу пари: из пятнадцати или двадцати отобранных найдутся четыре или пять, которых мы сможем продать, и наши издержки окупятся с лихвой. Но имейте в виду: вас вывернут наизнанку, и это не всегда будет приятно. В худшем случае вы точно будете знать свою цену, притом бесплатно.

Спрашиваешь, где и как все это происходит.

– Для начала заполняется анкета. Она довольно длинная, потому что нам необходим максимум деталей. Сегодня любой умеет написать мотивированную записку и хвалебную характеристику на себя. Это не то, что нам нужно. Мы требуем абсолютной искренности. Вы исключаетесь главным образом за утаивания. Если мы заметим, что вы что-либо скрываете, даже самую малость, а мы это обязательно заметим, все закончится. Анкета обрабатывается нашими специалистами. Это первый фильтр. На этом этапе проваливается примерно половина кандидатов. Если вы остались, вам предстоит пройти медицинское обследование и собеседование. После них остается треть претендентов, которых мы направляем на недельную стажировку. По окончании стажировки мы оставляем приблизительно одного из трех. Вот и все.

– Если я вас правильно понял, останется треть от трети. Десять процентов.

На лице дамы улыбка, напоминающая гримасу робота.

– Вы быстро считаете. Примерно так и есть.

– Лучшие – это десять процентов от общего числа, правильно?

– Нет, меньше. Мы не собираем все, что валяется на рынке труда, совсем нет. У нас есть свои щупальца. Когда происходит массовое или единичное увольнение, мы сразу узнаем об этом. Время от времени какая-нибудь контора увольняет хорошего работника: или она не в состоянии ему платить, или хозяин – ничтожество. На этом рынке есть тележка, куда сваливают все: и живые, и увядшие цветы. Скажем так: из досье, изучаемых нами, мы отбираем одно из десяти. Естественно, мы собрали о вас довольно полную информацию, поэтому и сделали вам это предложение.

Это обнадеживает и даже льстит. Ведь ты в десяти процентах стоящих парней и есть шанс стать одним из ста. Как тут устоять?

* * *

И я не устоял. Риск мне казался ничтожным (сегодня утром я с иронией думаю, что мне тогда и в голову не пришло, что за мной будут гоняться с гранатометами, чтобы убить), а эксперимент – интересным. А если я связался с шарлатанами, с этими помпезными и щедро оплачиваемыми «экспертами», которые пускают пыль в глаза доверчивым простофилям, то в любой момент могу смыться. Для очистки совести я спросил, есть ли у них какие-нибудь рекомендации или это новый проект, иными словами, выяснял, не любители ли они с более чем сомнительными последствиями. Дама улыбнулась в третий раз.

– Законный вопрос. Вы осторожны, не так ли? Это – очко в вашу пользу, которое я не забуду отметить. Совершенно очевидно, что наш первый контакт с вами тоже найдет отражение в вашем досье. Видите, я ничего от вас не скрываю. Постойте-ка…

Она достала из шкафа толстую папку и протянула ее мне. В ней лежали письма с выражениями благодарности от крупнейших европейских предприятий, подписанные очень высокопоставленными людьми. Многих я знал по имени – тех, кто теперь не снимал ради меня телефонную трубку. Я посмотрел на маленькие буквы и цифры вверху слева – указатель входящей корреспонденции. Это превосходный осведомитель, который отвечает на ваши вопросы, но не все знают его секрет. Например, AD/BG 99/124 означает, что письмо было продиктовано кем-то, чьи инициалы AD, напечатано машинисткой, инициалы которой BG, а письмо имеет № 124 за 1999 год. Если инициалы подписавшегося тоже AD, значит, он продиктовал письмо сам. Если его инициалы, скажем, JH, это означает, что письмо было составлено сотрудником, а руководитель лишь подписал его, как правило, не читая, а может, даже и не видел его – факсимиле поставила секретарша. Однако здесь, кроме одного случая, все инициалы соответствовали. Стало быть Де Вавр был на равных с хозяевами страны, могущественными феодалами постиндустриального общества. Конечно, оставалась микроскопическая возможность наличия мошенничества, но его конечной цели я не видел. От меня ничего не требовали, только рассказать о себе, да и денег, которыми можно соблазниться, у меня не было.

Второе свидание мне назначили на следующей неделе. Не присаживаясь, я при даме записал дату в свой блокнот. Сделал я это специально, не стал запоминать, чтобы она не подумала, будто мне совершенно нечего делать, хотя на самом деле так оно и было. Ведь безнадежный безработный (пардон, специалист, на данном этапе являющийся «безучастным зрителем») не может иметь записную книжку и сверяться по ней, есть ли у него время рассмотреть очередное предложение работы. Я уже начал следить за собой. Собеседование при трудоустройстве как первое любовное свидание. Одеколон – в меру, никаких соблазнительных пачек купюр при оплате счета, а только золотая карта, полуправда и полуложь, вплоть до самого конца: «выпить напоследок у меня дома», а не «переспать», «внимательно изучить ваше досье», а не «воздеть руки к небу, взвыв от радости». Это и называется цивилизацией. И знаете, здесь, под пихтой, прислонившись к ее стволу, с карабином на коленях, я пришел к выводу, что жалею о ней.

* * *

Весьма симпатичный молодой человек вручил мне бумаги, которые следовало заполнить. Редко встретишь такое открытое, улыбающееся, энергичное, умное и внимательное лицо. Обменялись мы лишь несколькими банальными фразами, однако этого хватило, чтобы изменилось мое душевное состояние. Идя к Де Вавру, я ощущал напряжение и настороженность, но, когда оказался один за столом, вдруг почувствовал прилив оптимизма и решимость сотрудничать. Если они подбирали свой персонал по образу и подобию этого мальчика, должно быть, их метод чертовски хорош.