и прятались в картофельной ботве. Это были уже военные годы. Хотя фронт находился далеко, но весь тыл, вся страна работала для него. Период испытания народов России. Испытания проходило все население и те, которые с оружием в руках защищали Родину, и те, кто обеспечивал тыл. Последние не рисковали жизнью, но несли двойную нагрузку, за себя и за тех, кто ушел на фронт. А ушла самая трудоспособная, в основном, мужская часть населения. Свою работу они взвалили на хрупкие плечи слабого пола, которые еще вели домашнее хозяйство, и растили детей. Положение усугублялось и тем, что значительное количество сельхозтехники: трактора, автомашины (около 80%) и даже лошади были мобилизованы в армию. С началом военных действий резко сократились и поставки сельскому хозяйству запасных частей, а также горючих, смазочных и строительных материалов, минеральных удобрений. Как же работать? Как в таких условиях можно поддерживать сельское хозяйство на должном уровне? Как вырастить и собрать урожай? Если лучшее в стране было мобилизовано на защиту родины, то оставшиеся в тылу мобилизовали в себе лучшие качества, до сих пор дремавшие в них: энтузиазм, умение и терпение. В совхозах началось массовое движение женщин и подростков, стремившихся заменить, ушедших на фронт мужей, отцов и братьев. Бедствия объединяют людей, делают их чище и светлее. Самая яркая молния сверкает в самое темное время суток. Именно длительные бедствия рождают в людях стойкость, изобретательность и смекалку. Из-за недостатка сельскохозяйственных машин стали использовать на пахотных работах живую тягловую силу: лошадей, быков и даже коров, а урожай на 70% убирали вручную – косами и серпами. Женщины, заменившие мужчин, научились косить не хуже их и перетаскивали такие мешки с зерном, что современный интеллигент и не поднимет. Многие выполняли нормы по уборке хлеба на 120–130%. Работали почти весь световой день, а вечером, зачастую при коптящей лампе, со слезами на глазах, перечитывали фронтовые треугольники – письма с передовой, а иногда и «похоронки». Война всех обложила данью: с одних взимала кровь, с других – слезы. Витин папа тоже писал, правда, редко. Наверно, некогда было – надо было бить фашистов. Воевал он в качестве командира взвода связи, а это самый опасный передний край. Офицеры на таких должностях считались смертниками, и мало кто дожил до конца войны. Хорошо, что родные об этом не знали. У них и так было достаточно страхов и беспокойств и постоянного ожидания почтальона с письмом, как в других семьях, в несколько официальных строк, от чего темнеет в глазах и горе обрушивается врасплох. Мама была неграмотная, поэтому папины каракули громко вслух разбирала школьница Нина, Витина сестра. Они верили, что папа вернется домой живым.

Счастье трудностями не омрачить

За годы войны Витя хорошо подрос, перестал ходить в садик и все лето самостоятельно с друзьями осваивал окрестности вокруг совхоза. А интересного было много. С противоположной от железной дорога стороны поселка протекала река Пензятка, из высоких крутых изгибов которой торчали подмытые корни больших деревьев, вплотную подступившего леса. Река была границей. Лес был не в силах преодолеть ее и поэтому в ветреную погоду издавал недовольный глухой шум. Река Пензятка шириною в несколько десятков метров, была не глубокая, но с омутами. Изобиловала песчаными отмелями и призывно искрилась на солнце. Витька с одногодками Вовкой и Юркой в летние теплые дни постоянно торчали на ней, переходя ее вброд во всех направлениях. Надзора за ними не было – все на работе. Они были полностью самостоятельны и руководствовались только инстинктом и шестилетним разумом, накапливая опыт жизни от синяков, ушибов, шишек и царапин. Питались, чем придется: костяникой, земляникой, ежевикой, дикими яблоками (зелепухой). Пробовали все, что попадалось, даже почки липовые пришлись по вкусу. Но самой приятной ягодой был торон, когда он поспевал. Опушка леса и склоны берега, местами, были в зарослях терновника и плоды его обольстительно синели сквозь колючки, которые больно кололись и царапались. Но шестилетние «маугли», в трусиках и босиком, не обращали внимания на эти мелочи. Ноги и руки их от колючек и сучков были все в царапинах, иногда до крови, и в волдырях от крапивы. Зато подошвы на ногах за лето приобретали такую твердость, сапожнику в зависть – прочные и непромокаемые. Аллергией не страдали, но пупырышки на ногах – цыпки, приходилось дома долго оттирать.

Рыбы в реке было много – удочек не было. Рыболовные крючки – городская редкость, которая до поселка не доходила. Лески плели сами. В конюшне содержался крупный племенной жеребец, белой масти, которого на работу не выгоняли, а холили и берегли как отца будущих жеребят. У него был длинный, до пола, белый хвост. Малолетние рыболовы подходили к наружному окошку его загона и ждали, когда конь повернется к ним задом. Он иногда милостиво разрешал выдернуть несколько волосинок, из своего роскошного хвоста. Но какая снасть без крючков? Делали из булавки, но рыба постоянно срывалась. Когда вода нагревалась окончательно, ее можно было ловить и без снастей, руками. Незабываемое время: жаркое лето, теплая вода, песчаное дно отмелей. Приятно ходить босыми ногами. Мальчишек привлекали крутые берега, там под водой «премудрые» пескари выдолбили себе норы-жилища и отдыхали в них после утреннего завтрака или прятались от щуки. Так и жили они в одном доме с птицами: на верхних этажах над водой стрижи, пулями вылетающие из своих нор, а внизу – пескари, но иногда и покрупней. Только схватить их трудно, скользкие.

– Смотри, какого налима вытащил, – восторженно заорал во весь голос Вовка, и не успело эхо из леса повторить его слова, как извивающаяся рыба плюхнулась в свою родную стихию. Однако налим придал силы ребятам к дальнейшим поискам.

– А-а-а, – на этот раз закричал Витька, – выдернул руку из воды, на пальце у него висел, вцепившись клешней, большой рак. Его положили на траву и долго рассматривали, как он шевелил глазами, усами и пытался ползти, грозно растопыривая клешни. При ручной ловле раки попадались нередко, но рыболовный азарт был выше и смельчаки бесстрашно совали свои ладошки в узкие норы. Человек овладевает природой, еще не научившись владеть собой.

Походы в лес и на речку друзья чередовали с походами на железную дорогу. Здесь, идя по шпалам, можно было найти выброшенные кусок сыра или хлеба или что-то еще «круче» типа немецкой зажигалки или губной гармошки. Война уже заканчивалась и, отслужившие, возвращались домой, в вагоне отмечая окончание службы. Ребятишки по железной дороге иногда доходили до станции Кривозерье, а, иногда, и до Бригадирского моста. Часто приходилось