Через день после своего знаменитого бегства из Зимнего дворца председатель Временного правительства Керенский пытался организовать поход казачьих дивизий на Петроград для восстановления «законной власти». Поначалу его поддержали пилоты Гатчинской летной школы. 30 октября два аэроплана разбросали над столицей антибольшевистские листовки, однако этим и ограничилось их участие в «наведении порядка». Вскоре в Гатчину нагрянули отряды революционных матросов. Офицеры в большинстве своем разбежались, а оставшиеся нижние чины перешли на сторону красных. Вскоре большинство авиаотрядов Петроградского военного округа объявили себя «воздушными отрядами красной гвардии». Так началось зарождение советских военно-воздушных сил.

Одновременно в высшем звене российской авиации начались интересные сдвиги. Инициативная группа петроградских авиаторов в составе А.В. Можаева, Е.И. Ахматовича, С.Е. Андреева, К.В. Акашева и М.Д. Ермолаева[1] решила взять в свои руки бразды правления Воздушным флотом. Уже 28 октября они организовали при Петроградском военно-революционном комитете свой, параллельный Увофлоту, орган власти, так называемое петроградское Бюро комиссаров авиации и воздухоплавания. Председателем избрали Можаева. Для Бюро выделили комнату № 73 в штабе петроградских большевиков – Смольном.

С другой стороны на руководящую роль в авиации претендовала большевистская фракция Авиасовета (А.В. Сергеев, П.С. Дубенский, З.Я. Ландау, Я.Т. Конкин, Н.В. Васильев, В.С. Горшков). Между этими двумя группировками сразу разгорелся конфликт. Члены Бюро «тянули одеяло на себя», ссылаясь на то, что они первыми застолбили место в Смольном, «авиасоветчики» же упирали на свои депутатские полномочия. Со дня на день страсти накалялись. Дошло до того, что «группа 73-й комнаты» потребовала ареста «самозванцев» из Авиасовета. Примирение было достигнуто только после вмешательства председателя петроградского Военно-революционного комитета Н.И. Подвойского, пригрозившего разогнать и тех, и других. В конце концов, обе команды объединились на почве борьбы с Увофлотом, большинство членов которого резко негативно встретило октябрьские события.

15 – 19 ноября совместная комиссия Бюро и Авиасовета провела радикальную чистку Увофлота. Из его аппарата уволили свыше 50 «политически неблагонадежных» офицеров и специалистов. Д.В. Яковлев остался на своем посту, однако реальный контроль за работой Управления перешел к политкомиссарам из числа тех, кто и организовывал чистку. Главную роль среди них играли К.В. Акашев, С.Е. Андреев, А.В. Можаев и А.В. Сергеев.

20 декабря началась повторная чистка, в ходе которой Авиасовет лишился еще 80 работников. А затем Народный комиссариат по военным и морским делам (Наркомвоенмор) приказал поставить во главе Управления новообразованную Всероссийскую коллегию Увофлота под председательством К.В. Акашева[2]. В ее состав вошли: А.Д. Анощенко, Е.И. Ахматович, Ф.И. Бычков, П.С. Дубенский, М.В. Любченко, З.Я. Ландау, А.П. Онуфриев, А.В. Сергеев и М.П. Строев. Предполагалось еще включить представителей от Петросовета и ЦК Профсоюзов, но эти солидные организации, видимо, посчитали авиацию слишком несерьезным делом и никого не делегировали. А.П. Онуфриев одновременно являлся комиссаром Управления морской авиации. Его вхождение в состав Коллегии означало фактическое слияние руководства УМА и Увофлота.

Д.В. Яковлев оставался формальным руководителем Увофлота до конца января 1918 г. Затем его сменил С.А. Ульянин, а в начале апреля, после отъезда Ульянина в загранкомандировку во Францию (откуда тот решил не возвращаться) на эту должность назначили бывшего помощника начальника Управления по хозяйственной части и бывшего полковника М.А. Соловова. Но ни один его приказ не мог вступить в силу без санкции Коллегии.

Таким образом, к концу 1917 года все центральные рычаги управления Воздушным флотом сосредоточились в руках честолюбивой и энергичной группы молодых (средний возраст не превышал 30 лет) петроградских авиаторов. Но оставалось еще ПУАиВ, которому подчинялись наиболее боеспособные фронтовые отряды. В ноябре 1917-го в них числилось более 600 самолетов. Управление размещалось в Могилеве, вдали от «колыбели революции», а в его штате преобладали офицеры, относящиеся враждебно к большевикам вообще и к октябрьскому перевороту в частности.

В.М. Ткачев, узнав о предстоящем занятии Ставки Верховного главнокомандующего прибывшими из Петрограда представителями новой власти во главе с большевистским комиссаром Крыленко, подал рапорт об отставке, а на следующий день, не дожидаясь ответа, самовольно уехал на фронт. После себя он оставил записку, из которой предельно ясно его отношение к происходящим событиям.

«Председателю авиасовета. Захват Ставки большевиками поставил меня в безвыходное положение. Передо мною стояла проблема: остаться на занимаемой должности, подчиниться Крыленко и таким образом принять участие в том государственном разрушении, которое несут с собой захватчики власти, или же отдать себя на милость победителей, выразив им свое неподчинение. Впрочем, разрешение данного вопроса первым способом не могло совершенно иметь места, так как по имевшимся у меня данным, я должен был быть арестованным даже независимо от того, подчиняюсь ли я самозванцу Крыленко или нет. Таким образом, с появлением большевиков в Ставке я погибал для авиации. Считая своим нравственным долгом перед Родиной в ее тяжелые дни испытаний работать, борясь всеми силами и средствами с ужасным ядом, несущимся преступниками народа и государства – большевиками, а не сидеть под арестом, я подал рапорт 19 ноября Начальнику Штаба с просьбой об увольнении меня от занимаемой должности и о назначении моим заместителем одного из следующих кандидатов: полковника Коновалова, Степанова или Кравцевича и, сдав временно должность полковнику Нижевскому, 20 ноября я покинул Ставку, подав рапорт об отъезде на фронт. В лице Авиасовета, я каюсь перед всей родной мне авиацией в своих страданиях теперь. Меня можно упрекнуть за то, что я в тяжелую минуту покинул свой ответственный пост, но этим я ускорил свой уход только на несколько часов. Я прошу Авиасовет придти на помощь моему заместителю всем своим авторитетом и возможными средствами для спасения авиации от полного развала. Молю сохранить для будущей обновленной России хотя бы ячейку, которая послужит началом для будущего мощного воздушного флота.