Как обычно, поздоровавшись с каждым индивидуально, Смуров направился в кабинет к своему партнеру по бизнесу. Хотя по паспорту он был ровно на девять лет его моложе, у него часто возникало ощущение, что Руденский старше его. Это был человек строгих моральных правил; по крайней мере, так он себя позиционировал, хотя Смурову казалось, что делает он это не по убеждению, а по самопринуждению. Но что хотел он этим сказать или доказать, Смуров до конца не понимал. Впрочем, особенно над этим и не ломал голову. Главное заключалось в том, что они хорошо друг с другом ладили и как совладельцы компании и просто, как люди. Можно было даже сказать, что они друзья. По крайней мере, Смуров так считал. Он всегда был человеком общительным, но однажды он с изумлением обнаружил, что остался почти без приятелей. Все они куда-то исчезли, отдалились, как поезд от станции. И произошло все это как-то незаметно. Вчера были, а сегодня испарились. А вот Руденский остался, хотя может только потому, что они вместе работают.

Он вошел в кабинет партнера. Руденский как-то по-новому посмотрел на него. Но что скрывал этот взгляд, Смуров не разобрал.

— Тебя можно поздравить или посочувствовать? — поинтересовался Руденский.

— Решай уж сам, — улыбнулся Смуров.

— Знаешь, не могу решить. С утра думаю об этом, но все как-то неопределенно. С одной стороны у тебя разрушилась семья, с другой стороны — ты освободился от бремени, которое тебя тяготило. Что преобладает, вот в чем вопрос? как бы сказал принц датский.

— Если я верно понимаю пьесу, в ней нет окончательного ответа на поставленный вопрос, — произнес Смуров.

— Я почти уверен, что ни в одной пьесе нет окончательных ответов на вопросы. Да они и не для того пишутся.

— А для чего?

— В человеке скапливается нечто такое, что просится выйти наружу. Вот он и садится писать. Вот, как я понимаю, у тебя тоже скопилось?

— Ты прав. Иначе бы так не поступил. Ты же все прекрасно знаешь.

— Да, — ответил Руденский и задумался. — Как же возраст меняет человека.

— Ты о Тамаре?

— Да. Еще пять лет назад, она была совсем другой. Помню, мы были в театре, так я заметил, что на нее еще поглядывали мужчины.

— Да? — удивился Смуров. — Как мы были семьями в театре, я хорошо помню. А вот то, что на нее смотрели мужчины, как-то не заметил.

— Смотрели, Дима.

— Смотрели, так смотрели, какое это сейчас имеет значение.

Руденский молчал, и это молчание немного удивляло Смурова. Он явно чем-то озабочен.

— Пока я занимался разводом, у нас в компании ничего не случилось? — спросил Смуров.

— В компании? Нет, в компании, слава богу, все в порядке, все идет своим чередом. Я вот все думаю… — Руденский замолчал.

— О чем же ты, Игорь, так напряженно думаешь?

Руденский вдруг придвинулся к своему партнеру.

— Какой будет моя жена лет этак через пять? А если такой же, как Тамара? Что мне делать тогда?

Вот что его беспокоит, понял Смуров. Нагляделся на мой случай — и экстраполировал на себя.

— Вроде бы тебе это не угрожает. Женя прекрасно выглядит.

— А ты ее давно видел?

— Где-то с полгода. Мы давно не встречались.

— То-то и оно. А я каждый день. И не только в одежде, как ты понимаешь, бывает, что и без нее. И я тебе по секрету скажу, что она выглядит все хуже и хуже. Жировые складки там, где их еще недавно не было. Стараюсь на них не глазеть, даже в самые интимные минуты закрываю глаза. Да что толку, все равно их не увидеть невозможно. Не мне тебе объяснять, какое впечатление они производят на меня.

— А ты попытался с ней поговорить на эту тему?

Руденский грустно вздохнул.

— В общем, да, но она ничего не поняла. А я боялся сказать ей обо всем прямо.

Смуров усмехнулся, ему было не трудно представить этот разговор. Руденский с самого начала был под каблуком у жены — женщины энергичной, решительной, довольно властной. А главное богатой. Игорь же человек мягкий и даже в чем-то боязливый, никогда не идет напролом, всегда ищет обходные пути. Одно у него достоинство — он прекрасный юрист, только это его и спасает от больших неприятностей. Но если в бизнесе это качество помогает ему, то в семейной жизни от него пользы никакой. Один вред.

— Всегда можно найти какой-нибудь выход. Подари ей абонемент в фитнес-клуб.

— Именно это я и сделал, но она наотрез отказалась туда ходить. Сказала, что, во-первых, ей некогда, а во-вторых, никогда не любила спорт и все, что с ним связано.

Это была правда, к спорту Женя относилась резко отрицательно. Другое дело, литература, о ней она могла говорить бесконечно и со знанием дела, ведь она заведовала отделом критики в одном литературном журнале. Если она утратит сексуальную привлекательность, но при этом будет, как и сейчас донимать мужа разговорами об искусстве, выдержать эту нагрузку Игорю может оказаться не под силу. Все хорошо в меру, а она из тех, кто меру не знает. Ей почему-то кажется, что все должны интересоваться и увлекаться тем же, что и она.

— А давай по коньячку за твой развод, — предложил Руденский.

— Я вообще-то за рулем.

— Первый раз что ли. Довезет тебя Алексей.

Алексей — это был водитель в компании, они его взяли специально для того, чтобы он развозил их по домам, когда они были не совсем трезвы. А случалось такое не редко, но не потому, что они любили выпивать. И Смуров и Руденский делали это крайне умеренно. Но так как их бизнес целиком зависел от клиентов, то нередко приходилось встречаться с ними в злачных местах, где без выпивки просто не могло обойтись. Вот тогда Алексей им был крайне нужен.

Руденский разлил по рюмкам коньяк.

— Даже не знаю, можно ли радоваться тому, что человек развелся, но хочу выпить за то, чтобы то, ради чего ты это сделал, свершилось.

— Спасибо, Игорь, я тоже надеюсь на это.

Они выпили, и Смуров почувствовал, как отпустило его напряжение, которое владело им с утра. Он знал про такое воздействие алкоголя на него, он быстро раскрепощается.

— И все же, как ты намерен теперь жить? — поинтересовался Руденский.

Смуров усмехнулся.

— Я многие годы жил в состоянии жуткой сексуальной неудовлетворенности. Вот и хочу, чтобы она исчезла.

— Но как ты станешь этого добиваться? У тебя есть план?

— Плана нет. Но есть отдельные разрозненные мысли. Для реализации этой цели, думаю, этого вполне достаточно. У меня есть хорошая работа, которая дает неплохой доход, остальное как-нибудь приложится. Или мы с тобой не мужчины.

— Мужчины, — подтвердил Руденский.

— Тогда давай еще по одной и вызывай Алексея. Поеду домой. Работать я сегодня все равно не смогу, не то настроение.