— Только следи, чтобы твой дружок с шикарной машиной вел себя прилично. Иначе я обломаю ему руки.

— Иди к черту.

— И пойду, — легко согласился он и дернул Шантел за волосы. — Чтобы проложить дорогу тебе, сестричка.

Шантел хотелось рассмеяться. Она рывком открыла дверь, а потом захлопнула ее перед его носом.

Мадди, застегивая костюм Эбби, глянула на нее поверх плеча сестры.

— Значит, ты все-таки явилась.

— Не приставай ко мне. — Шантел быстро сдернула с железной перекладины, пересекавшей комнату, свое платье. Оно было точно таким же, как и платье сестры.

— И не собираюсь. Хотя было очень интересно слушать, о чем вы говорили в коридоре.

— Я бы очень хотела, чтобы они перестали меня опекать. — Шантел бросила платье и стянула с себя свитер. Ее кожа была белой и гладкой, а тело соблазнительно округлилось, подчеркивая женственность.

— Хорошо тебе, — заявила Мадди, закончив застегивать платье Эбби. — Они так заняты тобой, что нас с Эбби и не замечают.

— Этим вы обязаны мне. Шантел быстрым движением скинула брюки и осталась в лифчике и трусиках.

— Мама и вправду очень беспокоилась, — вмешалась Эбби. Поскольку она уже загримировалась и уложила волосы, то начала расставлять баночки и тюбики перед стулом Шантел, чтобы та занялась своим лицом.

Чувствуя себя немного виноватой, Шантел уселась к зеркалу, у которого они втроем готовились к выходу на сцену.

— И не надо было ей беспокоиться. Мне было хорошо. Я отлично развлеклась.

— Он что, и вправду разрешил тебе сесть за руль? — спросила Мадди, беря щетку, чтобы причесать Шантел.

— Да. Это было… Даже не знаю, как назвать. Для меня это было очень важно. — Она оглядела тесную комнату без окон с цементным полом и обшарпанными стенами. Я не собираюсь провести всю жизнь в этой дыре.

— Ты говоришь совсем как папа. — Эбби с улыбкой протянула ей пуховку для пудры.

— Нет. — Имея за плечами многолетний опыт нанесения грима, Шантел быстрыми движениями подрумянила скулы. — Когда-нибудь у меня будет гримерная в три раза больше этой. Вся белая, с таким толстым ковром, что нога будет утопать в нем по щиколотку.

— А я бы сделала гримерную разноцветной, — сказала Мадди, на мгновение предавшись мечтам. — Самых разных цветов.

— Нет, она будет белой, — твердо повторила Шантел, вставая, чтобы надеть платье. — И еще в полу там будет звезда. Я стану разъезжать в лимузине и вдобавок заведу себе спортивную машину, по сравнению с которой машина Майкла будет казаться игрушечной. — Когда она натягивала штопаное-перештопаное платье, ее глаза потемнели. — И еще у меня будет дом с огромным садом и большим каменным бассейном.

Поскольку мечты были их единственным богатством, Эбби, застегивавшая пуговицы на платье Шантел, тоже включилась в игру.

— А когда ты войдешь в ресторан, метрдотель сразу же узнает тебя, посадит за самый лучший столик и принесет самое дорогое шампанское.

— Ты будешь великодушна к фотографам, — добавила Мадди, протягивая Шантел сережки, — и никогда никому не откажешь в авто

— Естественно. — Наслаждаясь разговором, Шантел вдела в уши стеклянные сережки, думая о бриллиантах. — И для сестер в моем доме будут два огромных сьюта. Мы будем сидеть по ночам в гостиной и есть икру.

— Лучше пиццу, — хихикнула Мадди, опершись локтем на ее плечо.

— Пиццу и икру, — вставила Эбби, встав с другой стороны.

Рассмеявшись, Шантел обняла сестер за талию. И они снова стали единым целым, как в утробе матери.

— Мы будем разъезжать по миру. И станем знаменитостями.

— Мы уже ими стали. — Эбби наклонила голову и посмотрела на Шантел. — Все знают тройняшек О’Харли.

Шантел залюбовалась на свое отражение в зеркале.

— И никто их никогда не забудет.

Дом был большим, прохладным и белым. Ранним утром через двери на террасу, которые Шантел оставляла незапертыми, в него проникал ветерок, принося с собой запахи сада. Позади лужайки, отгороженная от дома деревьями, стояла белая беседка, по решеткам которой вилась глициния. Порой, когда с той стороны дул ветер, до спальни Шантел доносился ее запах.

На восточном краю лужайки был устроен вычурный мраморный фонтан. Сейчас он не рокотал. Шантел редко включала его, когда оставалась одна. Рядом с ним располагался восьмиугольный каменный бассейн, окруженный широким двориком. На его берегу стоял еще один белый дом, поменьше главного. За рощицей раскинулся теннисный корт, но вот уже много недель у нее не было ни времени, ни желания брать в руки ракетку.

Поместье окружала каменная ограда, в два раза выше человеческого роста, от лицезрения которой у нее попеременно возникали чувства защищенности и запертости. Впрочем, внутри дома с его высокими потоками и прохладными белыми стенами она часто забывала об ограде, системе безопасности и электронных воротах. Такую цену ей приходилось платить за свою славу, о которой она так мечтала.

Помещение для прислуги располагалось на первом этаже в западном крыле здания. Там еще все спали. Только-только начала заниматься заря, и Шантел была одна. Временами она любила насладиться одиночеством.

Заправив волосы под шляпу, Шантел даже не потрудилась взглянуть в зеркало метровой высоты в своей гримерной. Она надела длинную юбку и туфли без каблуков не ради того, чтобы выглядеть элегантной, а чтобы чувствовать себя удобно. Лицо, которое разбило столько мужских сердец и вызывало зависть у женщин, не было тронуто косметикой. Чтобы ее никто не узнал, Шантел надвинула на лицо шляпу и нацепила на нос огромные темные очки. Когда она взяла сумку, в которой лежало все, что ей понадобится сегодня днем, раздался звонок домофона.

Она посмотрела на часы. Пять сорок пять. Она нажала на кнопку.

— Ты как раз вовремя.

— Доброе утро, мисс О’Харли.

— Доброе утро, Роберт. Я сейчас спущусь.

Нажав на кнопку, открывавшую Центральные ворота, Шантел стала спускаться по широкой двойной лестнице, которая вела на первый этаж. Перила красного дерева, по которым скользила ее рука, были гладкими, как атлас. Над головой висела люстра, хрустальные подвески которой при слабом утреннем освещении сдержанно поблескивали. Мраморный пол матово отсвечивал. Дом был отличной витриной для звезды, которой она стала, приложив немало усилий. Шантел еще предстояло научиться относиться к этому как к должному. Дом-мечта, он вырос из других грез Шантел, и ей потребовалось немало времени, усилий и умения, чтобы добиться своего. Она работала всю жизнь и наконец могла воспользоваться плодами своих усилий.

Когда она шла к двери, зазвонил телефон.

О, черт, неужели ей так и не поменяли номер? Поскольку она уже встала, а слуги еще нет, Шантел прошла в библиотеку и сняла трубку.