— Вот ты и попался! — рассмеялась девушка. — В другой раз не отвлекайся на голых женщин! — Она кричала, не желая уступать рычащему ветру. И вдруг, почти разочарованно, добавила: — Ты девятый. Похоже, мне не везёт. Ну, что дальше? Если бросишь оружие, что висит у тебя за спиной, и то, которое прицеплено к поясу, я убью тебя в два счёта, ты даже ничего не почувствуешь.

Ответ она получила совершенно неожиданный:

— А если я скажу, что не брошу?

Девушка возмутилась:

— Тогда выбирай, как лучше вышибить из тебя дух. Либо удавить сразу, либо стащить с лошади и задушить уже на земле. Ну, какой из вариантов радует твоё воображение?

— Никакой.

Слово это стало сигналом к началу атаки. Красавица сосредоточила силу в правой руке, та потекла по кнуту от рукояти до самых кончиков — теперь юнцу определённо не повезёт! Да что ж такое, он усидел в седле? Все восемь плетей прошли сквозь тело мальчишки насквозь!

— Какого?..

Не просто удивлённая, но ошарашенная, девушка точно окаменела. Наконец ей встретился противник, который, не пошевельнув и пальцем, отразил атаку, потребовавшую от неё всего накопленного мастерства.

Лошадь юноши лениво попятилась.

Пребывая в оцепенении, красотка медленно подобрала упавший плащ, закуталась в него и, споткнувшись, — хотя и трудно было поверить, что столь стройные ноги способны подвести хозяйку, — шагнула следом за всадником.

— Погоди. Прости меня за сумасбродство. Выслушай меня. Я поняла, ты охотник, точнее — охотник на вампиров, да?

Юноша наконец взглянул на женщину.

— Я права, верно? Я хочу нанять тебя!

Лошадь остановилась.

— Такими вещами не шутят, — тихо произнёс всадник.

— Знаю. А ещё я знаю, что охотники на вампиров самые искусные из всех. И я отлично осведомлена, какие опасные противники вампиры. Лишь один из тысячи бойцов достаточно хорош, чтобы добиться успеха, но и у него вероятность встретиться с вампиром и победить его — пятьдесят на пятьдесят. Всё это мне известно. Мой отец тоже был охотником.

Во взоре всадника наконец мелькнуло какое-то чувство. Он сдвинул шляпу на лоб, и стали видны его глаза: узкие и холодные, тёмные, кристально ясные.

— На кого?

— На оборотней.

— Ага, теперь понятно, где ты научилась этому трюку с хлыстом, — пробормотал молодой человек. — Я слышал, всех вампиров в здешних краях уничтожили во время Третьей очистительной. Но, конечно, с той войны прошло уже добрых тридцать лет, так что, думаю, доверять молве не стоит. Итак, ты желаешь нанять меня? Полагаю, кто-то из твоей семьи или друзей подвергся нападению. Сколько жертв?

— Пока только одна.

— Отметины двух клыков или хотя бы одного имелись?

Девушка секунду помедлила, затем коснулась шарфа, обмотанного вокруг её шеи:

— Сам посмотри.

Потоки воющего диким зверем ветра метались по темнеющему небу, как знамёна.

Слева, ближе к артерии, на бронзовой от солнца коже девушки бугрились две гноящиеся ранки цвета сырого мяса.

— Поцелуй аристократа, — тихо сказала девушка, чувствуя, как всадник сверлит её взглядом.

Юноша размотал свой шарф.

— Судя по ране, это был вампир высокого ранга. Удивительно, что ты вообще способна двигаться.

Последнее замечание девушка восприняла как комплимент. Реакции людей, ставших жертвами вампиров, варьировались в зависимости от ранга кровососа, но в большинстве случаев укушенные превращались в слабоумных кукол: из них точно высасывали душу. Их кожа бледнела, напоминая по цвету воск; день за днём жертвы с пустыми взглядами лежали в тени, дожидаясь визита вампира и свежего поцелуя. Чтобы избежать подобной участи, требовалась исключительная сила как тела, так и духа. Очевидно, красавица и была таким исключением. Однако сейчас у неё был потерянный, словно мечтательный вид обыкновенной жертвы.

Когда девушка увидела лицо всадника, она растворилась в его красоте — в лёгком оцепенении она разглядывала густые мужественные брови юноши, крепко сжатые губы, подбородок, свидетельствующий о железной воле. Глаза на суровом лице, лице человека, прошедшего через множество страшных битв сего скорбного мира, таили в себе печаль, даже когда в них вспыхивали искры. Прекрасный лик являл собой воплощение юности. Всадник казался статуей, которую изваяла сама природа, безупречный и совершенный творец, И всё же девушка очнулась от наваждения, когда что-то едва различимое мелькнуло в глубине зрачков молодого человека — что-то, от чего мурашки забегали по спине. Тряхнув головой, красотка спросила:

— Ну, так как же? Ты идёшь со мной?

— Ты сказала, что многое знаешь об охотниках на вампиров. Осведомлена ли ты о том, какую плату они требуют?

Щёки девушки заалели:

— О да…

— Твои предложения?

Чем могущественнее были сверхъестественные твари и монстры, на борьбе с которыми специализировались охотники, тем большее вознаграждение доставалось смельчакам. Охотники на вампиров, например, получали по пять тысяч даласов в день минимум. Кстати, дневной паёк путешественника — три порции концентрированного питания — стоил около сотни даласов.

— Трёхразовое питание, — заявила девушка и затихла, как будто остановившись на этом.

Юноша молчал.

— Плюс…

— Плюс что?

— Я. Делай со мной что хочешь.

Слабая улыбка тронула губы охотника — кажется, он насмехался над девушкой.

— Возможно, получить поцелуй аристократа гораздо лучше, чем делить постель с таким, как я.

— К чёрту! — На ресницах девушки блеснули слёзы. — Суждено мне стать вампиром или нет, уж очаровать-то я всегда могу любого. Дело тут совсем не в личных достоинствах. Но, если хочешь знать, я… нет, забудь, это не важно. Ну так как же? Идёшь ты со мной?

Понаблюдав немного, как на лице девушки мешаются гнев и скорбь, молодой человек наконец кивнул:

— Хорошо. Но, в свою очередь, я хочу прояснить кое-что.

— Что же? Говори.

— Я дампир.

Девушка остолбенела. Этот прекрасный юноша… не может быть… Но, если подумать, не слишком ли он прекрасен?..

— Ну что, подходит? Если подождёшь ещё немного, здесь может появиться другой охотник. И тебе не придётся иметь дело со мной.

Сглотнув кислую слюну, связавшую рот, девушка согласно протянула руку. Она даже попробовала улыбнуться, но улыбка получилась натянутой.

— Рада заполучить тебя. Я Дорис Лэнг.

Юноша не пожал ей руки. Бесстрастно и сухо, как в первый раз, когда он заговорил с преградившей ему дорогу незнакомкой, всадник сказал своё имя: