Естественно разборки тут же затухли и обе компании двинулись взал, чтобы посмотреть на дальнейшее развитие событий. Ещё бы, Бэрик всвоей тусовке лидер, а раз лидер плюнул на разборку, то всем стало интересноради кого. А мои друзья, зная мой острый язык и пакостливый характер, захотелиузнать, что же я придумала для парня. И я обязательно придумала бы, или ещё пару раз попыталась его вывести изсебя, но когда он прижал меня к себе и закружил в медленном танце, мнерасхотелось язвить. Было так уютно и спокойно, что даже говорить не хотелось. В общем, мы начали встречаться, и я поняла, что влюбилась по уши.Первое время я, конечно, убеждала себя, что это никакая ни любовь, и мне с ниминтересно только потому, что я не могла дрессировать его, как своих предыдущихухажёров. Но потом всё же призналась себе в этом и долго плевалась из-за того,что влюбилась в парня, которым не могу вертеть, как хочу, и который неподдаётся на мои провокации. Всё дело было в том, что он сквозь пальцы смотрел на мои переменынастроения, несдержанность в словах и мог за пять секунд усмирить мой буйныйнрав одним лишь поцелуем. В отличие от меня он оказался спокойным и сдержанным.А самое главное, в нём чувствовался внутренний стержень. И хотя он был старшеменя всего на пару лет, иногда рядом с ним я ощущала себя маленьким, глупым ребёнком. Однако сдержанность Бэрика распространялась только на меня. Еслия, из-за своего острого языка влипала в истории, то он быстро решал моипроблемы, вырубая противника точными и убойными ударами. Правда, и мне потомдолго читал нотации и воспитывал, но это было уже ерундой. После одной из таких разборок я осталась ночевать у него и,наверное, единственный раз в жизни увидела на его лице удивление, когда онпонял, что я, при всём своём сволочном характере, импульсной натуре и вечнымипоисками приключений на пятую точку, ещё девственница. То, что окружающие уже давно навесили на меня ярлык стервознойшлюхи, я знала. Потому что была мстительной, не знающей жалости и нестесняющейся в выражениях. К тому же меняла парней, как перчатки, да иодевалась всегда вызывающе. Естественно, мои недоброжелатели тут же началиразносить сплетни обо мне, но я наоборот поддерживала все эти слухи. Ведь этопомогало мне не раз выскочить целой и невредимой из некоторых конфликтов,потому что связываться с такой, как я, многие просто не решались. Мне очень понравилось удивлять Бэрика, особенно когда я поняла,что он стал относиться ко мне с ещё большей нежностью. Поэтому решилапоразить его ещё больше. Во-первых, перестала пить, как лошадь. Во-вторых,начала следить за своим языком и не так часто влипала в разборки. А в третьих –сменила свой гардероб и стала выглядеть, как вполне адекватная девушка. Мой милый, наблюдая за всеми этими сменами, только одобрительнокивал головой и говорил, что я наконец-то стала похожа на человека. Где-то внутри, язвительная Катюха иногда ещё поднимала голову имерзким голоском поддевала меня, говоря, что не я должна меняться ради парня, аон это должен делать ради меня. Однако я быстро затыкала ей рот, потому чтоиспытывала счастье, видя в глазах любимого одобрение. Но вся эта сказка закончилась тринадцатого сентября. Бэрикразбился на машине. Выжили все, кроме него. Первые девять дней после его смерти вообще выпали из памяти.Последним, более-менее ясным воспоминанием являлось то, как гроб опускают вземлю, а потом провал. Только на девятый день, во время поминок я заставиласебя понять, что моего любимого больше нет, и не будет. А затем началось самое страшное. Я обозлилась на весь мир и всехдрузей. А тех, кто выжил в той аварии, вообще возненавидела, и каждому из нихжелала смерти, потому что искренне не понимала, почему мой самый хороший Бэрикумер, а все эти уроды выжили. По моему мнению – должно было произойти наоборот. Если раньше, до встречи с Бэриком меня считали ироничной, новесёлой девушкой и душой компании, то в тот момент я превратилась в злобнуюгарпию, которая уже высказывалась саркастично и не жалела даже близких друзей изнакомых. Вслед за этим я снова начала пить, провоцировать разборки и вызывающеодеваться, потому что больше не было того, ради которого мне хотелось бытьхорошей, приличной девушкой. В общем, я превратилась в самую настоящую суку, которая, чтобыхоть как-то унять свою боль, делала больно другим. Этот пьяный угар, эпатаж инесдержанность на язык, продолжался ровно восемь месяцев. За это время ярастеряла всех друзей, меня выгнали из спортшколы и чудом не выгнали со второгокурса института, и непонятно как я вообще не сдохла от длительных запоев. Дажемоя мать поставила на мне крест, потому что я отказывалась прислушаться кголосу разума. Но, проснувшись утром, тринадцатого мая, и мучаясь жуткимпохмельем, я вдруг отчётливо осознала, что превратилась в нелюдь и что Бэрик,наверное, переворачивается в гробу, видя, кем я стала. Он старался сделать изменя нормального человека, прививал хорошие качества, не испугался ирониии мерзкого характера, и у него почти получилось сделать из меня приличнуюдевушка и он, наверное, хотел бы, чтобы я такой и осталась, а я… Я стала толькохуже. Перед глазами вдруг отчётливо увиделась вся моя будущая жизнь –бесконечные пьянки, вследствие чего я точно вылечу из института. А без высшегообразования не найду себе хорошую работу. Да и кто возьмёт в серьёзнуюфирму запойную алкоголичку, которая может неделями пить, не просыхая? Максимум,что мне светило – это закончить жить какой-нибудь дворничихой, или бомжихой. Плюс, спиртное всегда толкало на беспорядочные половые связи. Ихотя Бэрик на тот момент так и оставался единственным мужчиной, которому япозволила к себе прикоснуться, я стала замечать, что в пьяном угаре начала ужепосматривать на своих собутыльников, как на потенциальных любовников. Но этопроисходило не потому, что они мне нравились, а просто хотелось закрыть глаза ипредставить, что рядом со мной Бэрик, и это он жадно и страстно меня целует, иего руки ласкают меня и это он во мне. Хотелось хоть на секунду вернуться в тужизнь, где я была счастлива. Пока я держалась и понимала, что никто не сможетбыть таким же нежным и страстным любовником, как он, но в скором времени моглаи сорваться. Все эти мысли и виденье себя запойной бомжихой, спящей с кемпопало, а также чувство вины перед милым, что все его усилия по исправлениюменя, оказались тщетными, нагнали такого страха, что я твёрдо решила изменитьсвою жизнь. В то утро я дала себе обещание, что возьму себя в руки и многогодобьюсь в жизни, чтобы мой любимый, наблюдая с небес, мог гордиться мной. И я выполнила своё обещание. Будучи далеко не дурой, обладаяхорошей памятью и тягой к знаниям, я быстро нагнала институтскую программу и клетней сессии уже подошла без хвостов. Однако просто бросить пить мне казалось недостаточным. Алкогользаглушал боль потери, и меня спасала только учёба, но летом, на каникулах, японяла, что это не выход. Необходимо было кардинально менять свою жизнь, потомучто из саркастичной алкоголички я превращалась в синий чулок, занятый толькоучёбой и смотрящий на всех парней с ненавистью, потому что в них нечувствовалось спокойствия и сдержанности Бэрика, и не было его внутреннегостержня. Они не понимали, что весь мой эпатаж и язвительность, это толькомаска. Я хотела видеть рядом с собой парня, который способен меня обуздать, нопри этом не ломать мой характер. Только у Бэрика получалось мягко и ненавязчиводелать это, да ещё так, что я сама хотела стать лучше.