Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Когда мне приступать? — спросила Фредерика, сгорая от желания побежать домой и обрадовать своих. — Есть кто-нибудь, кто приведет коттедж в порядок? Если там действительно нет мебели, придется нам…
Женщина посоветовала почти по-дружески:
— На вашем месте, дорогая, я бы не перебиралась вот так, с бухты-барахты, на новое место, а съездила бы туда сама и выяснила свои обязанности. Времени у вас будет достаточно, чтобы решить, подходит ли вам место и понравится ли вам жизнь в Глостершире.
— Конечно понравится, — заверила Фредерика женщину-агента с таким выражением на лице, что та замолчала… и еще больше удивилась. И было чему. Подбородок у Фредерики уверенно вздернулся, а ее светло-зеленые глаза, сверкающие, будто солнце на ледяной водной глади, смотрели решительно и твердо. — У меня была похожая работа, и я знаю, что делать. Я сделаю все, чтобы доказать мистеру Лестроуду, что вы не ошиблись, выбрав меня.
Мать и сестра Фредерики наслаждались чаем с пышками, сидя у электрокамина в мрачной гостиной своей квартиры, когда пришла Фредерика. Мать только что вернулась из похода по магазинам с новенькой презабавной шляпкой, отделанной цветочками, за которую выложила пять гиней. Это цветочное сооружение должно было украшать Электру Уэллс на Пасху в сочетании с одним из ее прекрасно скроенных костюмов, изящными туфельками и перчатками непорочной белизны. У нее было такое же овальное личико, как у Фредерики, — они вполне могли бы сойти за сестер, разве что Фредерика была белокожей, а мать отличалась прелестной, чисто итальянской смуглостью, будучи дочерью изысканной итальянки.
А Розалин Уэллс была что ясный апрельский денек — вся сияющая и улыбающаяся. При взгляде на ее нежное лицо поневоле вспоминалась алебастровая ваза, а когда она заливалась румянцем — свежие бутоны роз. Глаза у нее были темно-синие, очень красивые, а зубки мелкие — в данный момент они с восхитительным хрустом впивались в яблоко. Сама же она наблюдала, как мать намазывает маслом пышки.
— Ну, милая, — обратилась миссис Уэллс к младшей дочери, — получила работу?
— Получила.
Фредерика объяснила что и как, и Розалин сразу же оценила все преимущества жизни в деревне. Миссис Уэллс со своей прямолинейностью и склонностью называть вещи своими именами немедленно ухватилась за мысль об удачном стечении обстоятельств, поскольку ее дочери удалось устроиться на работу у холостяка. Во всяком случае, насколько Фредерике было известно, Хамфри Лестроуд холост.
— Минутку, минутку, — пробормотала Электра, положив подбородок на сцепленные пальцы и напрягая свою блестящую память. — Был такой Ричард Лестроуд; охотился с твоим папой… Насколько помню, у него действительно было имение в Глостершире… а впрочем, может, в Хантингдоншире?
— Но мистер Лестроуд только что купил Фартинг-Холл, — терпеливо объяснила Фредерика.
— Неужели, милая? Это так интересно. — И без того живое моложавое лицо Электры оживилось еще больше. — Когда неженатый мужчина покупает новый дом и ему надо его обставить, он с охотой прислушивается к людям, понимающим в этом деле. Льщу себя мыслью, что прекрасно разбираюсь во всех тонкостях меблировки и обустройства дома, а коль скоро мы будем жить рядом, я готова во всем ему помогать… Розалин, разумеется, тоже. Ты же знаешь, она прошла курс по современному интерьеру и с радостью позволит мистеру Лестроуду воспользоваться своими знаниями на сей счет. Правда ведь, милая? — повернулась она к старшей дочери.
Розалин бросила огрызок яблока в корзину для бумаг и подтвердила, что это будет в высшей степени замечательно, особенно если мистеру Лестроуду под сорок и он не женат.
— Готова учить его всему, что сама знаю, если он симпатичен, — заметила она, слизывая масло с пышки. — Могу даже помочь ему в выборе цветовой гаммы и подобрать мебель, если он даст мне карт-бланш в виде чистого чека.
— Не смеши людей, — с неожиданным нетерпением оборвала ее Фредерика… Розалин и впрямь могло взбрести в голову обратиться к мистеру Лестроуду с подобным предложением, как только они переедут в коттедж. — Во-первых, я вообще не имею представления, женат он или нет, а во-вторых, меблировка дома к нам никакого отношения не имеет.
Розалин ехидно улыбнулась:
— Ты так полагаешь? В таком случае у нас разный взгляд на вещи, не правда ли?
Электра возбужденно болтала за чаем, рисуя картины их будущей жизни в коттедже в Фартинг-Холле, и напомнила Фредерике, что та провела большую часть жизни на лоне природы.
— Терпеть не могу жить в городе, — тараторила она. — На чистом воздухе кожа становится гораздо нежнее. Завтра отправлюсь по магазинам и куплю все необходимое для коттеджа, а как только разузнаешь, как там с обстановкой, сразу же переедем. Если с мебелью там негусто, придется отправиться на распродажу и приобрести, что надо… Да и в рассрочку можно кое-что купить. Выкрутимся! — закончила она на оптимистической ноте. — У нас еще есть серебро, доставшееся от дядюшки Джо… В случае чего достанем его из тайничка.
— Я бы на твоем месте не суетилась, мама, — посоветовала ей Фредерика, — пока я не встречусь с мистером Лестроудом и не выясню все обстоятельнее.
Однако миссис Уэллс не видела оснований для таких предосторожностей и весь вечер строила планы их будущей жизни. Фредерика ушла спать пораньше, а утром чуть свет принялась разбирать одежду и паковать нужное в чемодан. Основной свой гардероб она решила оставить в квартире в Ноттинг-Хилле, несмотря на увещевания матери довериться ее опыту и взять с собой в Фартинг-Холл все.
— Уж, коль скоро ты явишься с кучей чемоданов, мистер Лестроуд не решится отправить тебя обратно, что бы он там ни думал о твоей пригодности, — поучала она. — Во всяком случае, он дважды подумает, прежде чем решит, что ты не подходишь, тем более, если ты явишься во всей своей женской прелести. Дай ему понять, что ты гораздо сильнее, чем выглядишь, и, главное, желаешь быть таковой. В наши дни мало кто действительно готов к этому.
Случайно взгляд Фредерики упал на ухоженные руки матери, и она подумала, включает ли эта самая готовность, по ее понятиям, ломание ногтей слесарными инструментами и опасность запутаться волосами в карбюраторе или прихлопнуть их капотом. Что касается ее собственных волос, то она приняла твердое решение. Прическа должна быть скромнее, не столь броской… И до отъезда из Лондона она подрезала их, сделав короткую стрижку, отчего вид у нее стал еще изысканнее — хотя не столь юный, но вполне привлекательный. Она приобрела пару скромных платьев с аккуратными воротничками и манжетами, вполне сходящими за рабочую форму, и легкое пальто на случай плохой погоды. Сейчас стояла ранняя весна, и пальто вполне могло пригодиться, в нем ей удобно будет за рулем и не холодно — словом, вещь практичная во всех отношениях.
Как и условились, Фредерика выехала из Лондона полуденным поездом и прибыла в Глостершир вскоре после наступления сумерек, окутавших холмистый край. На местном такси она отправилась в Фартинг-Холл. Через открытые окна в машину врывались весенние запахи осыпанных желтыми цветами живых изгородей, прячущихся в сумерках нарциссов, примул, фиалок. Фредерике вспомнились знакомые с детства строчки об этих краях: «Там яблоневый цвет, и воздух густ, как мед…» Воздух действительно был густой как мед, хотя было прохладно. Она пожалела, что не взяла ветронепроницаемую куртку, и теперь ежилась от холода в сшитом у портного пальто. Повернув за створками ворот, с трудом различимых в сгущающейся тьме, они быстро покатили по извивающейся дорожке. В доме горело всего два окна, а все здание тонуло во мраке.