- Вы тут о... - Катя икнула, - ...дин?

- Нет, тут я, сын его Тор.

Она хмыкнула. Потом хихикнула. А потом разразилось громким долгим истерическим смехом.

- Тор, ты где? - она все никак не могла продышаться.

- В Асгарде, - донеслось из темноты. - Меня Кирилл зовут. Повторяю вопрос - ты закончила? Или будут еще выступления?

- А меня - Катя, - она глубоко вздохнула, потом еще раз, еще - реже, размереннее. - Ты из Асгарда можешь сюда поближе подползти?

- Легко.

Голос послышался совсем рядом, а потом пальцев легко коснулись. Рука, теплая, сильная. Катерина схватилась за нее, и ответное пожатие вдруг принесло облегчение. Или это нервная система перезагрузилась?

- Ты откуда, Катя? - его голос звучал так спокойно и мягко, словно они беседуют где-нибудь в кафе на Пречистенке.

- Из Москвы.

- Земляки, - хмыкнул он. - Ну а тут как очутилась?

Ответ дался Кате с трудом. Слова застревали в горле, снова набежали слезы, и рассказ вышел коротким. Только окончив, Катя вдруг поняла, что все время ее гладили по руке. И это успокаивало.

- Все-таки взяли госпиталь, суки, - вздохнул Кирилл. А потом добавил еще - емко и малолитературно. Помолчал и еще добавил - совсем нецензурно и очень эмоционально. Однако Катерину Тихомирову эти высказывания ничуть не смутили. Если ты сидишь в подвале где-то в Африке, ничего не зная о своем будущем, то факт того, что кто-то рядом ругается матом, волнует тебя меньше всего.

- А ты, значит, врач?

- Да. А ты?

- А я по посольской линии.

- Да?! - она удивилась. - Я думала, у вас дипломатическая... эта... неприкосновенность.

- Да им на все плевать, как видишь. Красный Крест тоже имеет кое-какие преференции. Но бывают ситуации, когда об этом просто забывают. А тут, в благословенной, вставшей на путь независимости Африке об этом забывают через раз.

При словах «Красный Крест» на Катю снова напали слезы. Но теперь рыдала она уже уткнувшись в грудь Киру.

*

- А ты и правда из Москвы? - Катя финально шмыгнула носом.

- Ну устрой мне экзамен по истории столицы, - хмыкнули из темноты.

Катерина помолчала, а потом спросила о другом.

- А ты... если в посольстве работал - ты МГИМО заканчивал, да?

- Железная логика.

- У меня там подруга училась, - хотелось поговорить о чем-то понятном, простом. Чтобы не думать о неизвестности, что таилась везде вокруг.

- Нет, ну общих знакомых найти - это нереально, - рассмеялся Кирилл. - Хватит того, что мы тут оба русские и оба из Москвы.

- Да уж, такое совпадение, - Катя неосознанно прижалась к телу рядом. Терпел же ее истерику? И еще потерпит. В ответ ее обняли.

- Ну и как зовут твою подругу?

- Она, скорее, друг семьи. Наши родители дружат. Ну и мы общаемся... по наследству.

- По наследству - это важно, - с непонятной иронией согласился Кир. - Ну так как же зовут эту наследственную подругу?

- Надя Соловьева.

К чему Катя была не готова - так это к взрыву громкого хохота. Это заразно? У него тоже истерика? Впрочем, взрыв был громким, но кратким.

- Тенденция, однако, - после шумного выдоха произнес Кирилл.

- Ты ее знаешь? - кажется, Катя догадалась о причине такой реакции на произнесенное имя.

- Кто же не знает Надичку Соловьеву? - фыркнул Кир. - О ней легенды ходили.

- И... какие? - осторожно спросила Катя. Они не то чтобы были слишком уж с Надеждой дружны, но Надя априори относилась к категории своих. А своих в обиду не дают.

- Красивая. Умная. Стерва. Разбила половину сердец своего курса и еще на других помародерствовала.

- А твое тоже разбила?

- Мое так просто не разобьешь. Оно в яйце, яйцо в шкатулке, шкатулка у лемуров на Мадагаскаре.

Катя рассмеялась, и напряженность исчезла. Ничего нового Кир про Надю не сообщил, а что реплик нехороших не позволил - так вообще молодец.

- Тогда ты не Тор, ты Кащей!

- Я, Катюша, дипломат. Это еще хуже.

Сказанное им «Катюша» вдруг снова напомнило о папе - он так любил младшую дочь называть. Не позволив себе снова удариться в слезы, Катя вдруг неожиданно прижалась сильнее к своему товарищу по несчастью.

- Ничего, что я к тебе прижимаюсь?

- Это ничего, это даже приятно - когда к тебе красивая девушка так льнет.

- Откуда знаешь, что красивая? - Катя осознала, что разговор с Кириллом действует на нее странно успокаивающе. Сам звук голоса вселял какую-то уверенность. Что ничего страшного не произошло. Не происходит. И не произойдет.

- Хороший вопрос, - Катя почувствовала, как по ее щеке прошлись его пальцы. - Интуиция. Что, подвела?

- А не скажу!

- Не говори, - покладисто согласился Кирилл. - И не грузись, все нормально. Я прекрасно понимаю твои чувства. Я бы сам тоже бросился на шею кому-нибудь, когда меня сюда пихнули. Но тут никого не было. Кроме крыс.

- Тут есть крысы?!

- Уже нет. Я их передавил.

*

- Ты давно здесь?

- А вот это ты мне сейчас скажешь, - голос Кирилла вдруг перестал быть лениво-успокаивающим и приобрел твердость, даже какую-то властность. - Сегодня какое число?

- Восемнадцатое.

- Вторая неделя уже пошла, - задумчиво произнес Кир. - Не нравится мне это.

- Тебе только это не нравится?! - Катя отстранилась от него. Он все-таки странный. Очень странный. - Остальное устраивает?!

- Остальное ожидаемо. А вот такая задержка - это подозрительно. Ладно, - снова вернулся мягкий дядюшкин тон. - Не грусти, Катюша. Нам ли быть в печали? Сейчас кормить будут, если мне не изменяет мое чувство времени.

*

Их действительно покормили. Мелькнул кратко свет где-то наверху - Кате пришлось зажмуриться, потому что глаза уже перестроились на темноту. Потом снова стало темно. А еще через какое-то время Кир ей вручил в руки теплую тарелку.

- Каша с фруктами, обычная еда. Понимаю, что тебе сейчас вряд ли хочется, но все же советую поесть. Остынет - будет совсем невкусно. Да и следующая кормежка будет не скоро. Тут не санаторий.

Катя держала в руках тарелку и не шевелилась. Осознание случившегося, неотвратимость произошедшего наконец настигла ее в полной мере. Вот здесь, в кромешной темноте она проведет неизвестно сколько времени, ничего не зная о своем будущем, полностью беспомощная...