— Куда это юная дева путь держит, в столь диких и пустынных местах? — приветливо осведомился бородач.

— Туда же куда и вы. Мне бы выбраться отсюда. Прошу, милейший, возьмите меня с собой. Я не буду вам в тягость. Что, правда, на медяки я не богата.

— Ладно тебе, полезай, есть у меня местечко. А всё потому, что три мешка с пшеницей оказались прелыми, пришлось продать их по пути крестьянам. Охо-хох. Жаль убыток понёс. А Фин с Рицом тебя бы и не взяли, у них кобылы еле тянут, — пробасил сговорчивый возница, даже не думая останавливаться. Мидэя ухватилась на бегу за задний борт повозки, где её тут же подхватило несколько рук.

— А это мои сыновья, вон какие увальни вымахали, — продолжал болтать возница. — Тит и Кид. Брал их с собой в Ходрок на ярмарку, помощники растут как ни как.

Она с любопытством взглянула на двух сидящих в повозке мальчишек, потому что понять, кто из них был Тит, а кто Кид, было не просто, так как те были похожи между собой как две капли воды.

— А меня самого кличут Питером. Мы возвращаемся в наше селение Доджи, что в княжестве Фарас. Знаешь где это поди?

— Понятия не имею, — громко ответила ему Мидэя, наглядно покачав головой. — Я сама издали, из Тюрингии. Наш корабль разбился в море, одна я чудом уцелела. Меня зовут Мидэя, — девушка предусмотрительно сказала лишь часть правды, не желая, чтобы хоть одна душа узнала про монастырь и его наследие.

— Охо-хох, — вздохнул Питер, обернувшись к ней. — И что ни одной кровинушки не осталось?

Мидэя снова потрясла головой.

— Худо сиротой то. Но радуйся, что сама жива осталась. Ты ещё молода, ещё поживёшь, детишек нарожаешь. Всё ведь не так страшно. Нас можешь не бояться, мы купцы, мы тебя не обидим.

Мидэя почему-то и не боялась, но всё равно держалась очень скованно и отстраненно. За долгие десять лет она совершенно разучилась общаться с мужчинами. Купцы стали первыми людьми, с которыми она теперь смогла свободно разговаривать без присмотра сестёр.

Тит и Кид на деле оказались ещё детьми, они постоянно дурачились, подшучивая друг над другом, за что иногда получали гневные окрики отца. Даже в дальних странствиях люди оставались верны своим привычкам, Мидэя же лишь наблюдала со стороны за укладом чужой жизни, не имея представления как ей вести себя в миру. На ночную стоянку все три повозки собирались у одного общего костра, и бородатые купцы, неторопливо беседуя, не очень-то и обращали внимание на притихшую девушку.

«В Фарас так в Фарас» размышляла Мидэя, лишь бы затеряться и раствориться среди людей, чтобы те, кто принёс Святым Матерям смерть, не смогли отыскать её след. Её — единственной хранительницы Священного Огня.

Из разговоров купцов Мидэя поняла, что жизнь в их княжестве мёдом не казалась, определяясь тремя словами — непогода, неурожай и подати, которые князь Данат постоянно увеличивал, ради улучшения содержания своего войска. И только приютивший её купец Питер оказался самым сердобольным среди этой угрюмой компании — он всё повторял девушке, чтобы та ела не стесняясь, и всё поражался, как можно так скудно питаться, приводя ей в пример своих упитанных сыновей.

— Эх, девка, ты собой хороша, да вот только вся твоя красота из-за этой худобы теряется! — вздыхал он. — Вот приедем, покажу тебя своей жене, кто знает, может, она тебя и откормит.

Мидэя только кивала, несмело улыбаясь, про себя благодаря ведущую её силу, за то что люди ей попались простые и не злобные. Она знала, что сила огня куда-то ведёт её, и ведёт по своему особому высшему умыслу.

Большую часть времени своего путешествия Мидэя всматривалась в остающиеся позади пейзажи, в серую убегающую дорогу, в обрывки полей и кромки косматых лесов. Теперь ей предстояло познать этот огромный мир на своём опыте, понимая, что придётся изо всех сил скрывать от людей свои знания, не имея права проявлять святыню, так как у неё не было особого дара знахарки, ей надлежало лишь сохранить наследие ордена.

Вместе с купцами, через леса и болотистые местности, Мидэя тряслась в повозке целых две недели, изнемогая от этого долгого ухабистого пути, пока, наконец, в одно пасмурное утро Питер радостно не воскликнул:

— А вот и родная земля! Я вижу Доджи!

Мальчишки, выпрыгнув из повозки, с дикими ликующими воплями помчались куда-то напрямик, срезая угол. Мидэя тоже не прочь была бы поразмяться, но она боялась, что её неверно истолкуют. Поэтому сцепив зубы, она стала считать свои вздохи до остановки.

В отличие от Питера, его жена, дородная женщина, не оказалась такой добродушной. То ли погода на неё так действовала, то ли гостья пришлась ей не по сердцу. Угрюмая хозяйка дома недовольно кивнув девушке, смерила её мало приветливым взглядом.

А за обедом, куда она пригласила Мидэю с большой неохотой так прямо и заявила:

— Сейчас нам лишние рты только в тягость, себя бы прокормить. А со своей работой мы и сами справляемся, так что и в работницы мы нанимать тебя не будем. Да и никто в Доджи не станет, народ обнищал, некоторые живут ещё хуже, чем мы. Тебе нужно в замок идти. Это недалеко, в Минасе столице княжества. Слышала я, служанки там нужны.

— Да я и не думала оставаться в вашем селении, — соврала Мидэя, хотя сама вот уже который день понятия не имела куда ей следовать дальше. — Я благодарна вам за то что подвезли, обогрели и накормили, большего и не надобно. Надоедать не стану, прямо сейчас и пойду.

— Куда же ты пешком? — засуетился Питер, не обращая внимания на колючие взгляды жены. — Вон Риц, скоро повезёт муку на княжескую кухню, с ним и доберёшься. Что ж за зря ноги бить.

Кивнув в знак признательности, девушка робко улыбнулась, чувствуя, что чем дольше она мозолит глаза хозяйке — тем больше в душе той копится злобы на мужа.

Добряк купец проводил её прямо к мельнице, где Риц, его сосед, как раз нагружал телегу, и в ответ на просьбу Питера, мельник что-то неразборчиво одобрительно пробормотал в бороду.

— Ну, счастливой тебе дороги, Мидэя, — махнул ей Питер.

— Да, я вот что хотела сказать, — обернулась она к нему перед тем, как запрыгнуть на повозку. — Ваше селение затапливают воды реки оттого что вы вырубили леса на западных склонах.

— Откуда знаешь? — удивленно вскинул брови пораженный купец.

— Знаю и всё, — усмехнулась Мидэя, — Древние говорили: «Закладывай семя до того, как сможешь поднять топор». Мать природа не прощает неуважения. Пусть святые хранят тебя, Питер, за твою доброту.

Минас — ещё одно поселение вблизи княжеского замка, но картина здесь была такая же унылая, что и по всему княжеству — раскисшие от грязи дороги, моросящий дождь, щедро заливающий убогие лачуги, вымокший скот под ветхими навесами и угрюмые лица кутающихся людей. Вся эта мрачность висела в воздухе, незримо угнетая всё живое.

И только огромный замок выделялся на этом сером фоне, разрывая своими шпилистыми башнями нависшее над ним тяжелое небо. Со стороны княжеский замок казался невероятно огромным и очень-очень старым. Мидэе ещё никогда не приходилось воочию лицезреть такое прекрасное дышащее древностью строение, всё в нём, до последнего камня говорило о былом величие и размахе благородных аристократов и королей. Невзирая на дождь, девушка заворожено подняла голову, разглядывая шпили и диковинные фрески на стенах. «Должно быть, день для закладки первого камня ведуны высчитывали», мелькнуло у неё в мыслях. Уж очень понравился ей замок.