оказалось очень тяжело. Я выдержала, сколько смогла, а потом сбежала. И порвала все отношения. Так что понятия не имею, как отец провел этот год. Даже не знаю, дома он живет или куда-нибудь уехал. Я бы рада вам помочь, но...

Мужчина посверлил меня взглядом, нахмурился, немного поразмышлял и произнес:

— Что ж, в таком случае тебе придется остаться здесь. Нам очень нужно повидаться с твоим отцом, и ты станешь нашим козырем. Будешь вести себя тихо и не нарываться, быстро окажешься дома. А попробуешь чудить... — улыбнулся холодной акульей улыбкой и добавил: — Лучше не надо... Себе дороже.

— Но как же моя работа? Меня будут искать, — озаботилась я.

— Не беспокойся. Твоему работодателю уже сообщили, что ты заболела. Так что можешь считать себя в небольшом отпуске, — неприятно усмехнулся мужчина, встал и кивнул своим спутникам. Один из них, тот, что разговаривал со мной в машине, вышел вперед, достал телефон и сфотографировал меня. Только потом отстегнул с моих запястий наручники и равнодушно сказал, указывая на небольшую дверь в стене:

— Туалет там. Еду тебе принесут. И лучше не доставляй нам проблем.

Я снова взглянула на типа постарше, который явно был здесь главным.

— Чтобы не было проблем... пожалуйста, верните мне рюкзак. Там мое лекарство и немного одежды.

— Ты чем-то больна? — поинтересовался собеседник.

— После травмы в детстве у меня бывают эпилептические припадки, — смущенно пробормотала я. — Я не могу ими управлять. А если припадок случится, вам придется вызывать скорую. Но если вовремя пить лекарство, все будет хорошо... — я просительно смотрела на этого типа. С минуту он раздумывал, потом кивнул подручному:

— Принеси рюкзак, — тот быстро выполнил приказ. А когда вернулся в комнату, держа мое имущество в руке, раздалась еще одна команда: — Проверь.

Парень шагнул ко мне, перевернул рюкзак вверх дном и высыпал все его содержимое на стол. Я сразу же схватила баночку с таблетками и прижала ее к груди. Он поворошил остальное: пакет со спортивной одеждой для фитнесс клуба, книжку с детективами Агаты Кристи, кошелек, большую косметичку, ключи от дома и разные другие мелочи. Потом взял в руки косметичку, открыл и заглянул внутрь. Ухмыльнулся и швырнул на стол, от чего из нее выпали расческа и тюбик с помадой. Разглядывая свои вещи, я успела заметить, что мобильного телефона среди них уже нет. Видимо, его успели забрать раньше.

— Оставь ей это барахло, — махнул рукой мужчина и пошел к выходу. Оба подручных отправились следом. Дверь за ними с лязгом закрылась.

Глава 2

Немного подождав, я осторожно встала со стула и прошлась по комнате, что на время стала моей камерой. Впрочем, осматривать здесь было нечего. Просто четыре стены, бетонный пол и такой же потолок, с которого свешивалась электрическая лампочка. Основная дверь, через которую вышли похитители, была большой и железной, ручка с моей стороны отсутствовала. Никаких окошек или глазков в ней не было. И хоть чего-то похожего на камеры на стенах или потолке я тоже не разглядела. А значит, наблюдать за мной никто не собирался. Это немного успокаивало.

Дальше я заглянула во вторую дверь, совсем небольшую. За ней была крохотная комнатка, также без окон. Там притулился унитаз и раковина — вот и все удобства. Я тут же подумала, что могло быть гораздо хуже. Это все-таки полноценный санузел, а не какое-нибудь ведро. И даже мыло с туалетной бумагой присутствовали. А также хлипкая задвижка, выбить которую с противоположной стороны не составляло никакого труда.

Потом я подошла к кровати и внимательно ее осмотрела. Хотя брезгливой отнюдь не была, но элементарные правила гигиены меня заботили. Но здесь все оказалось не так ужасно. С постельным бельем мои похитители не стали заморачиваться, но зато матрас, одеяло и подушка были новыми. На них даже сохранились этикетки. Облегченно вздохнув, я мысленно поблагодарила того, кто готовил мне это ложе.

Я вернулась к столу, подняла с пола пустой рюкзак и собрала в него свои вещи. Потом отправилась в туалет и там переоделась в спортивный костюм. Покопалась в косметичке и вытащила широкую коробочку с румянами. Внутри нее был спрятан маленький складной нож. Задрав штанину, надела на лодыжку специальную резинку и закрепила под ней нож.

А дальше снова запустила руку в рюкзак и отыскала на дне потайной карман. В нем лежал запасной мобильный телефон. Я включила его, отправила сообщение и подождала немного, чтобы мое местоположение успели запеленговать. Затем отключила телефон и снова убрала его в специальный карман. Покинув туалет, пристроила рюкзак рядом с кроватью, забралась на нее и свернулась калачиком, укрывшись одеялом. Несколько минут лежала, предаваясь невеселым мыслям. А потом услышала, как в замке повернулся ключ, и быстро села на постели, прижавшись спиной к стене.

Дверь с противным скрипом открылась. В комнату зашел тот самый молчаливый похититель с кобурой, который до сих пор не произнес при мне ни одного слова. В руках он нес пятилитровую бутыль воды и небольшой поднос с едой. Оставил все это на столе, повернулся и подошел ближе. Заметив, что я инстинктивно отодвинулась, мужчина поморщился. Я неотрывно смотрела на него, испуганно хлопая ресницами. И примерно представляла, как выгляжу со стороны: маленькая женская фигурка, забившаяся в угол, тонкими руками сжимающая одеяло. Тело, которое ненавидела столько лет, сейчас могло сослужить мне хорошую службу.

Пока он хмуро разглядывал меня, я изучала его. Было ему около тридцати, а скорее, немного меньше. Короткие темные волосы и серые глаза, спортивная, подтянутая фигура, футболка хорошо подчеркивала тренированные мышцы. А потом я рассмотрела едва заметный шрам на левой щеке, внимательно взглянула мужчине в глаза и тяжело вздохнула. Сейчас я почти не сомневалась: он побывал там же, где и мой отец. Там, где за каждым поворотом, за любым забором ждала боль, кровь или смерть. И все это он привез с собой сюда, пусть и не желая того. Этот взгляд человека, раненного глубоко внутри, я узнавала легко. Потому что видела его каждый день на протяжении многих лет. Потому что и сама была такой. Война задела меня по касательной через моего отца.

Мужчина все еще смотрел на меня, и в его глазах отчетливо читалась жалость. Теперь я хорошо знала: жалость — опасное чувство. На него и надо давить.

— Спасибо, что принесли мне еду... — произнесла дрожащим голосом. — Извините, не знаю,