Шейд не любил думать о предстоящем путешествии. Гибериакулум находился в миллионах взмахов крыльев отсюда, и Шейда терзал тайный страх, что он не осилит такое долгое путешествие. Мама, наверное, тоже беспокоится, иначе зачем она постоянно напоминает ему, чтобы он побольше ел. Но даже если он доберется туда, придется впадать в спячку на четыре месяца подряд, и эта мысль пугала его. А вдруг он не сможет заснуть? Что если он один будет без сна висеть вниз головой? В любом случае ужасно глупо спать так долго. Какая бесполезная трата времени! Ведь ему так много нужно сделать: научиться хорошо летать и правильно приземляться, стать ловким охотником, поймать бабочку-медведицу. А как же он это сделает, если проспит всю зиму?

— Не могу дождаться, когда увижу своего отца, — сказал Чинук.

— Мы тоже, — согласилась Раша.

И все заговорили об отцах, пересказывая истории, которые слышали от матерей и сестер.

В это время сереброкрылы, как всегда, разделились на две группы. Древесный Приют был детской колонией, где самки растили своих детенышей. Самцы проводили лето немного восточнее, в Каменной Крепости.

Однако перед долгим перелетом в Гибернакулум они соберутся вместе.

Шейд угрюмо молчал, от всей души желая, чтобы они заткнулись.

— Мой папа ужасно огромный, — говорил Чинук, перебивая остальных. Он всегда встревал в разговор, и все замолкали и слушали его. Шейд никак не мог понять почему — ведь Чинук говорил только о том, сколько он сегодня съел или какие мышцы повредил, совершая очередной героический подвиг. — У него крылья, — продолжал хвастаться Чинук, — отсюда вон до того дерева, и он может съесть за одну ночь десять тысяч жуков. А один раз он сразился с совой и убил ее.

— Летучая мышь не может убить сову! — выпалил Шейд. Впервые он осмелился возразить Чинуку, и сам удивился, как решительно прозвучал его голос.

— Мой папа может.

— Она слишком большая.

— Сильная летучая мышь запросто может это сделать.

— Никогда.

— Много ты знаешь. Недомерок! По-твоему, я вру?

Шейд почувствовал, как шерсть у него встала дыбом. Он знал, что должен сказать: да, да, ты врешь!!! Но слова застряли у него в горле, как сухие ракушки.

Вдруг звонкие звуки птичьих голосов прорезали тишину леса, и детеныши замерли.

— Это предрассветная песня, — зачем-то пояснила Пенумбра, ведь все это и так знали. — Нам пора возвращаться.

Чинук и остальные расправили крылья, готовясь к полету.

— Ну, вы летите, — небрежно произнес Шейд. — А я останусь взглянуть на солнце.

Все оглянулись и с ужасом уставились на Шейда, а он с трудом сдерживал удовлетворенную улыбку.

— О чем ты болтаешь? — насмешливо спросил Чинук.

— Тебе нельзя смотреть на солнце, — сказала Яра, мотая головой.

— Я подумал, стоит попробовать.

Это было первое и самое важное, что говорили детенышам. Было много других правил — по мнению Шейда, даже слишком много, — но это одно они выучили накрепко. Вы никогда не должны смотреть на солнце. Просто, ясно и не подлежит обсуждению.

— Оно ослепит тебя, — сказал Джарод. — Выжжет глаза.

— А потом превратит в пепел, — прибавил Осрик не без удовольствия.

Шейд с царственным безразличием пожал плечами.

— Тут везде совы, — произнесла Пенумбра, с беспокойством оглядываясь. — Нам пора лететь.

Вдалеке Шейд слышал голоса матерей, которые созывали своих детенышей в Древесный Приют. И голос Ариэли, его мамы: «Шейд… Шейд…» Он почувствовал, как дрогнуло его сердце. Мама о нем беспокоится! Один раз он уже попал в неприятную историю. Несколько ночей назад, опустившись на землю, он решил нарушить еще одно правило — посмотреть поближе на сверкающую паутину. Но его тут же поймали и сурово отчитали перед всеми детенышами.

— Я только взгляну, — сказал он, поглядывая на светлеющее небо. — Это недолго.

— Ты просто ненормальный, — сказал Осрик, но в его взгляде Шейд прочитал невольное восхищение.

— Да не собирается он смотреть на солнце, — раздраженно бросил Чинук. — Просто болтает.

— Я расскажу тебе об этом, когда вернусь, — весело ответил Шейд. — Конечно, если ты не полетишь вместе со мной.

Это был деликатный момент — детеныши в ожидании смотрели на своего героя. Чинук знал, что ему бросили вызов. От злости он еще сильнее вонзил когти в кору.

— Ну, не поминайте лихом, — весело сказал Шейд, готовясь взлететь.

— Подожди! Я лечу, — остановил его Чинук. И решительно повторил: — Я лечу с тобой.

— Я знаю, это просто дурацкая шутка, — заявил Чинук, когда они летели через лес прочь от Древесного Приюта. — Посмотрим, кто первым повернет обратно.

Шейду пришлось стараться изо всех сил, чтобы не отстать от Чинука. Он усердно махал крыльями, но все равно отставал. Он завидовал легким взмахам крыльев Чинука, но смотрел внимательно, пытаясь им подражать.

— Мы полетим на вершину холма, — сказал он, надеясь, что Чинук не услышит, как из его груди со свистом вырывается воздух. — Оттуда мы быстрее увидим солнце. Как ты думаешь?

Чинук что-то неразборчиво пробурчал, а потом спросил:

— А если нас заметят совы?

Неужели в его голосе звучало беспокойство? Шейд приободрился.

— Мы будем держаться ближе к деревьям. Чинук снова что-то пробурчал.

Птицы, распушив перья, суетились в своих гнездах, рассаживались на ветках и присоединялись к утреннему хору.

Достигнув холма, Шейд и Чинук устроились на верхушке самого высокого дерева и прижались к стволу, чтобы их никто не увидел. Перед ними изгибалась длинная долина, сплошную чащу деревьев прорезала пыльная Человеческая дорога. Но Шейд никогда не видел на этой дороге ни людей, ни их шумных повозок.

— А зачем ты хочешь увидеть солнце? — поинтересовался Чинук.

— Просто хочу, вот и все.

— Но зачем?

— Я любопытный. А ты? Чинук ответил не сразу:

— Нет.

Он помолчал еще немного и спросил:

— А если оно превратит нас в пепел?

— Солнце еще никого не превратило в пепел. Шейд наслаждался — Чинук внимательно слушал его.

— Моя мама рассказывала мне про одну летучую мышь. Ее крылья, кости, зубы — все превратилось в кучку пепла, — тихо произнес Чинук.

— Сказки, — бросил Шейд, но почувствовал, как от страха у него свело живот.

— Давай вернемся, — через некоторое время предложил Чинук. — Просто скажем остальным, что видели солнце. Это будет наша тайна, хорошо?

Шейд задумался. Чинук наконец о чем-то просит его. Ощущать свою силу было восхитительно.