самоубийца с моста, достиг поверхности, и под шаркавшим мыском обуви мужчины, сравнялся с землей — да так сравнялся, что ни один из самых искушенных бездомных не смог бы этот бычок уже прикурить.

Новый огонек вылетел на дорогу и, ускорившись, помчался вперед. Им быстро миновались последние домики улицы «победа». Так же быстро, он перелетел небольшой пустырь, распластавшийся плешью между деревней и лесом — где почему-то никогда не росли ягоды — добрался до его опушки и нагло внедрился в лесную тьму, темнее которой, из того, что есть над землей, пожалуй, нет ничего.

Теперь огонек рябо мельтешил между стволами деревьев как фонарик медленно маячивший «SOS». В какой-то момент, он остановился в пространстве. Послышалось, как мужчина поставил на землю мешок и начал в нем недолго копошиться, пока не нащупал короткий черенок саперной лопаты. Спустя секунду другую лопата хрустящим свистом вонзилась в рыхлую землю. Потом вонзилась еще раз и мужчина ускорился. После каждого свиста штыка, легко прокалывающего зыбкую твердь, со всех сторон хаотично звучали обрывистые и глухие хлопки ложащегося вокруг ямы гумуса — малая часть от него осыпалась обратно в яму. Когда был выкопан необходимый метр в глубину и полметра в ширину, огонек, облегчено воспалился.

Судя по тому, как лопата тихо и одновременно лязгнула и стукнула о хворост, мужчина выпустил ее из рук. Огонек, от прижатой зубами сигареты, повернулся к мешку — и только теперь, словно ощутив запах неминуемой смерти, из мешка раздалось первое, беспомощное: «мяу». Потом второе «мяу», третье, четвертое, пятое, и вот уже образовался нестерпимый ушераздирающий гомон, состоящий из одного бесконечно-писклявого «мяу». Мужчина выплюнул огонек куда-то в сторону, схватил мешок, поднял напротив себя, ловко перевернул его вверх дном, не выпуская из рук, взялся за уголки и принялся трясти над ямой. Содержимое посыпалось гурьбой с таким звуком, будто там были мяукающие арбузы. Полностью опорожнив мешок, мужчина вытряхнул его два раза и отбросил. Поднял лопату и сощурился вниз: в тьмущей яме, еле-еле показалась белая лапка котенка, норовившая раздвинуть котят, кои были над ним, чтобы выбраться из огромного пушистого комка.

— Черт! — процедил мужчина.

Чтобы ничего больше ему не напоминало о том, что не только человек способен испытывать мучения, первая лопата с добрым бугорком высыпалась на белую лапку, стерев ненавистный цвет, словно ластиком по черной бумаге. Недолго думая, мужчина взял прежний темп — в этот раз все пошло обратным чередом: свист возникал хаотично с разных сторон, а хлопки, наоборот, стали сыпаться в одно и то же место. Он сыпал, сыпал и сыпал. Слой за слоем — мяуканье становилось все тише и тише, пока совсем не перестало. И вот, наконец, похлопав лопатой по пригорку сырой земли, и чутка по нему потоптавшись, мужчина остался доволен своей проделанной работой; он засунул лопату в пустой мешок, легко закинул его себе на спину, и пошаркал прочь, туда, откуда недавно явился.

Спустя минуту после исчезновения мужчины, в лесу стало настолько тихо, что если любой посторонний человек, встав прям над этой «братской» могилкой, каким-то чудом вдруг расслышит «мяу», он точно подумает, что ему — показалось. А если он задерет голову ввысь, то увидит, что стоит он сейчас посреди маленькой прогалины леса, а над ним обрамленное листвой, чистейшее небо, сияет мириадами огоньков, что называются у людей, звезды.

К.О.Н.Е.Ц.

От автора:

Если после прочтения этого рассказа, вы стали больше любить свою кошку — значит, моя задумка исполнена.

P.S

Я не больной ублюдок.