кто-то? Было сложно смириться и не пытаться узнать побольше о жизни, которая могла быть твоей.

Тогда я и начала искать в интернете хоть какую-нибудь информацию. Эти поиски, конечно же, ни к чему не привели, так как я ношу фамилию своих приемных родителей — Адамс. И ясное дело, что у моих родных родителей она была совершенно другой. Я даже не знала, было ли мое имя настоящим. Тем, которое мне дали при рождении.

Я знала только то, что родилась в Палермо на острове Сицилия. И свое, скорее всего, настоящие имя. Это была просто догадка, но почему-то мне казалось, что Габриэллой меня назвали мои биологические родители, потому что это итальянское имя. Да, теория так себе, но лучше так, чем вообще никак. Я попытаюсь выяснить хоть что-то, но, если ничего не найду, то просто вернусь в Сиэтл и с чистой головой приступлю к работе. Я буду знать, что хотя бы попыталась.

В самолете было холодно, как это всегда бывает, когда работает кондиционер. Их включают на полную мощность, и это всегда сказывается на моем организме и меня продувает. Прошло уже восемь часов полета и осталось совсем немного до встречи с родной страной. Я вздрогнула от этой мысли. Мне все еще до конца не верилось, что я итальянка.

Единственное, что в моей внешности могло намекнуть на происхождение это волосы. Темные, почти черные, длинные, слегка волнистые волосы, ниспадающие до талии. Сейчас они были заплетены в два колоска, потому что летом ходить с распущенными волосами просто пытка. Они вечно прилипают к спине, шее, рукам и каким-то образом попадают в рот.

Я не раз думала их подстричь, но постоянно решала, что не стоит и стригла только кончики. Мои волосы были по-настоящему красивы. Мама всегда говорила, что они прекрасно контрастируют с моими ярко-голубыми глазами.

Интересно, я была похожа на своих родных родителей? Была ли мама такой же упрямой как я? Или это я унаследовала от отца? Любили ли они друг друга также, как Джон и Джессика — мои приемные родители? Любопытство было сильно до такой степени, что я часто не могла уснуть по ночам. Мысли грызли меня с того момента, как я узнала о своем происхождении. Я не могла объяснить причину этого. Ведь я знала с самого детства, что неродная.

В семь лет я упала с велосипеда и не просто разодрала колени, как это бывает со всеми детьми, а упала на торчавшую ветку. Она впилась в бок достаточно глубоко, чтобы вызвать кровотечение. А я в силу своего возраста не знала, что было нельзя вытаскивать ее, и таким образом только больше его усугубила. Тогда-то в больнице я и узнала, что Джон и Джессика Адамс мои приемные родители, когда потребовалось переливание крови и мне не подошла их.

Они не стали скрывать ничего от меня и рассказали правду. Я не была уверенна, что они действительно рассказали все. И оказалась права, они умолчали правду о моих родственниках, не сказали про Италию. В детстве я не спрашивала почему меня удочерили, тогда это не казалось важным, а я так сильно любила родителей, что мне не было даже любопытно. Конечно, все это продолжалось до поры до времени. Нет, я по-прежнему продолжала любить родителей, но после смерти отца мама на какое-то время ушла в себя. Она продолжала заниматься моим воспитанием, но уже без прежней радости. Казалось, вместе с отцом она потеряла свое счастье. Я ее не винила за рассеянность рядом со мной. Но именно тогда начал пробуждаться интерес. Мне хотелось знать больше об удочерении, о его причинах. Хотелось четко понять, что чувствовать по этому поводу.

Изначально это был чистый интерес. Иногда я злилась на своих родных родителей. Иногда мне становилось очень грустно от незнания ничего. Мама тогда более-менее пришла в себя, и я начала интересоваться. Делала это завуалировано, никогда не спрашивала прямо, лишь намеками. Не хотелось обижать маму. Я прекрасно понимала, что такие расспросы могут оказаться ей неприятны.

— Мисс? — голос стюардессы прервал мои размышления, и я непонимающе посмотрела на нее. Она была красива. Темно-каштановые волосы собраны в высокую прическу. Ярко красные губы расплылись в извиняющейся улыбке.

— Пристегните пожалуйста ремень. Наш самолет готовится к посадке.

Я выполнила просьбу и вздохнув, посмотрела в иллюминатор. Небо окрасилось в оттенки малинового и оранжевого. Солнце восходило, а вместе с ним и я входила в жизнь, которая либо измениться окончательно и бесповоротно, либо я, не найдя ничего, вернусь домой.

ГЛАВА 2

Палермо встретил меня обжигающим солнцем. Было настолько жарко, что пришлось переодеться в туалете аэропорта в джинсовые шорты и белый топ, которые я положила себе в рюкзак еще в Сиэтле. Забрав свой багаж, которого было не так много, как мне изначально, казалось, я направилась к выходу, катя за собой два чемодана и рюкзак с ручной кладью за спиной. Теперь я поняла, что можно было взять еще меньше вещей, потому что как таскаться по городу с двумя чемоданами, да еще и в такую жару, я не понимала.

Повсюду слышалась итальянская речь. Многие встречали своих родственников, кидаясь с объятиями друг к другу. Настроение сразу улучшилось от вида счастливых лиц и губы самовольно расплылись в улыбке.

Пока я ехала в такси в центр города, искала недорогие отельчики. Нужно было решить вопрос с жильем. Хотелось снять квартиру, так дешевле, но с ее поиском нужно еще повозиться. Неизвестно сколько я здесь пробуду, но в любом случае, даже если я и не найду никаких зацепок о своей семье, это хороший опыт в практике итальянского. Отчасти я и прилетела сюда по этой причине. Вряд ли бы меня сюда занесло, только из-за любопытства о своем происхождении. Тем более с такой скудной информацией.

Но!

Кто ищет — тот всегда найдет. А я знала, что родилась в одной из больниц Палермо. Да, не так много, но все же этого достаточно, чтобы начать поиски. Убью сразу двух зайцев: стану обходить больницы и искать информацию о женщинах, родивших двадцать шестого августа двухтысячного года девочку по имени Габриэлла. Говорить буду исключительно на итальянском. Я сомневалась, что мне беспрепятственно предоставят такую информацию. Все-таки это нарушает конфиденциальность, но я и не собиралась спрашивать напрямую. Было бы слишком подозрительно. Что-что, а заговаривать зубы я умею неплохо. За это нужно благодарить Стеллу. Мы с ней всегда умели выйти сухими из воды, когда сбегали на