я читаю «Похищенное письмо» Эдгара Аллана По и слушаю «Павану для мертвой принцессы»[2] на магнитофоне.

Он нахмурился, обдумывая это.

— Или я слушал «Пинии Рима»?[3] По определенным причинам я продолжаю путать эти две композиции.

— Мистер Кроуфорд, — сказал я, — вы принимаете таблетки, я имею в виду снотворное?

— Боже упаси. У меня не бывает бессонницы, я засыпаю, как только закрываю глаза.

— Перед тем как подняться в спальню, вы что-нибудь ели или пили?

— Я выпил внизу бренди с содовой. Как обычно, перед сном. Это помогает мне расслабиться.

— Кто готовил для вас напиток?

— Я сам.

— Кому принадлежит револьвер, использованный для убийства вашей жены?

— Не знаю. Никогда в жизни его не видел.

Ральф и я забрали Юстиса в спальню, где произошло убийство. Я сказал доктору Таннеру, главному медику:

— Я хотел бы, чтобы вы взяли образец крови этого человека.

Таннер кивнул.

— Мне искать что-нибудь конкретное?

— Барбитураты, — сказал я. — Или что-либо из категории вызывающих сон.

Я оставил Юстиса с Таннером и отвел Ральфа в сторону.

— Мы должны тщательно исследовать эту комнату, Ральф. Я хочу убедиться в том, что она действительно была заперта во время убийства. Ищем любые отверстия, независимо от того, насколько они маленькие. Вентиляционные решетки, шнурки.

— Шнурки?

— Такая вещь, которая используется для вызова слуг. Змеи, как известно, ползали вверх и вниз по шнуркам и смертельно кусали людей.

Ральф посмотрел на потолок.

— Ну что ж, Генри, змеи и шнурки — хитрые твари. Лично я думаю, что, если бы змея начала спускаться вниз со шнурка, она просто потеряла бы равновесие, плюхнулась и, возможно, убилась. А если бы она попыталась вернуться назад, я не думаю, что у неё это получилось бы. Шнурки просто слишком вертикальные, Генри. Вот если бы найти что-то, наклоненное приблизительно на сорок пять градусов…

— Ральф, — сказал я терпеливо, — зачем нам волноваться о цепкости и силе захвата гадюк? Гермиона Кроуфорд была застрелена. Не укушена змеей.

Я потер руки.

— Теперь давай исследуем комнату и поищем какие-нибудь отверстия.

Спустя пятнадцать минут мы встретились друг с другом.

— Ни одного проклятого отверстия, Генри. Никаких шнурков или вентиляционных решеток. По периметру прибит плинтус. Насколько я вижу, это место было герметично, когда застрелили Гермиону Кроуфорд, и Юстис был с нею наедине, когда это произошло.

— Ральф, — сказал я, — посмотри на этот магнитофон на прикроватной тумбочке.

Он посмотрел.

— И что?

— В нем нет ленты, — сказал я.

— Она лежит рядом с магнитофоном, Генри.

— Я знаю. Но так не должно быть.

Я вставил ленту, включил магнитофон и послушал. Что это было — «Пинии Рима» или «Павана для мертвой принцессы»? Я пожал плечами и выключил его.

Я вернулся к Юстису Кроуфорду, у которого в данный момент проверяли руки на наличие частиц пороха.

— Мистер Кроуфорд, вы говорите, что последнее, что вы помните, — это как вы лежите в постели с женой и читаете, слушая при этом магнитофон?

— Да.

— Вы дослушали ленту до конца и затем вытащили её из магнитофона?

— Нет. Я заснул, пока она крутилась.

Я оставил Юстиса зевать и подвел Ральфа к французским дверям.

— Посмотри сюда, Ральф. Каждое из этих оконных стекол крепится четырьмя маленькими деревянными планками. — Я указал на раму, которая была сломана для получения доступа в комнату. — Заметь, здесь есть определенные небольшие царапины, как будто, к примеру, использовали отвертку, чтобы удалить планки.

Ральф всмотрелся поближе и сказал:

— Хм.

Я кивнул.

— Я должен поразмышлять немного, но думаю, что у меня есть ответ на эту загадку. Мы начнем сначала. Этим вечером кто-то в этом доме подкинул барбитураты в бутылку бренди Юстиса Кроуфорда. Если бутылка не была уничтожена или спрятана, полагаю, мы найдем её в баре внизу. И после употребления своего напитка Юстис пошел наверх с женой.

Ральф потер челюсть.

— И как только они попали внутрь, они заперли дверь спальни, а также французские двери?

— Не обязательно, Ральф, хотя это возможно. Но они действительно легли в кровать, Юстис взял книгу и включил магнитофон. Между тем, убийца ждал где-нибудь в темноте балкона, пока не увидел, что Юстис впал в наркотический сон.

— Убийца — мужчина?

— Или женщина-убийца. Я буду использовать слово «убийца» просто для удобства в данный момент. И как только Юстис заснул, убийца вошел в комнату через французские двери. Или, если они были заперты, всё, что он должен был сделать, это постучать по стеклу, привлекая внимание Гермионы, мило улыбнуться и попросить впустить его ненадолго внутрь, потому что он хотел бы переговорить с нею. И так как человек, которого она увидела, был или её племянником, или её племянницей, у неё не было причины подозревать обман. Но когда Гермиона впустила его внутрь, он достал револьвер и выстрелил в неё.

— Тогда он стащил Юстиса, который был без сознания, с кровати и уложил возле мертвой жены. Он заменил стреляную гильзу и вложил в руку Юстиса револьвер. Он снова выстрелил из оружия, на сей раз в ночь через открытую французскую дверь. Он сделал это, чтобы мы нашли частицы пороха на руке Юстиса.

— Почему никто не услышал выстрелы, Генри?

— Потому что убийца использовал глушитель.

Ральф задумался.

— В этом случае, почему у убийцы также не может быть частиц пороха на его руке?

— Я сомневаюсь в этом. Если он знал достаточно о частицах пороха, чтобы поместить их на руку Юстиса, то, конечно, он должен быть достаточно умным, чтобы постараться не допустить их появления на своей собственной персоне. Очень вероятно, что он носил перчатки или какое-то другое защитное приспособление, чтобы воспрепятствовать попаданию частиц пороха на свои руки или одежду.

Я заметил, что Юстис заснул на своем стуле.

— И затем убийца извлек «Павану для мертвой принцессы» — или что-нибудь другое — из магнитофона Юстиса и заменил собственной лентой. Эта лента была совершенно чистой, за исключением звука одного револьверного выстрела.

Ральф, заинтересовавшись, поднял брови.

Я кивнул.

— Выбор времени, конечно, был здесь невероятно важен. Он знал точный момент, когда лента дойдет до выстрела, который прозвучит где-то за минуту или две до 22:40. Не сомневаюсь, что он включил магнитофон на большую громкость, запер дверь спальни изнутри — если она уже на тот момент не была заперта. И затем, вероятно отверткой, он удалил одно из оконных стекол французской двери — то, которое мы теперь видим разбитым.

— Он вышел на балкон, закрыл за собой дверь и задвинул задвижку. После чего вернул на место стекло и планки, спустился в гостиную и остался там смотреть десятичасовые