— Натали, почему ты дома? — раздраженно спросил Фил. — Все давно в сборе, съемки начались час назад, а тебя нет и нет.

Разочарованная Натали чуть не выронила из руки трубку. Голос администратора агентства, в котором она полгода работала моделью, никогда прежде не казался ей столь резким и отталкивающим. У нее задрожали губы, и захотелось плакать. Зажмурив глаза, она тяжело опустилась в купленное на последний гонорар кресло-качалку.

— Натали! — позвал Фил испуганно. — С тобой все в порядке?

В порядке? «Нет, нет, десять раз нет!» — чуть не вырвалось у нее. Она облизнула пересохшие губы и на миг представила, что обещает Филу приехать, поднимается с кресла, переодевается, выходит из дома… Нет, о съемках не могло быть и речи. И о чем угодно другом — тоже.

— Я не приеду, — произнесла Натали убито, больше не пытаясь казаться бодрой.

— Ты больна? Что с тобой? — Фил говорил громче и торопливее обычного, и его дребезжащий голос все сильнее действовал ей на нервы.

— Да, я больна, — ответила она не задумываясь.

— Чем? В помощи не нуждаешься? Может, к тебе прислать кого-нибудь из девочек? Если надо, по пути они купят лекарства, только скажи какие.

Фил всегда обо всех заботился, что совсем еще недавно подкупало и умиляло Натали. Сейчас же его тревога и желание помочь показались ей навязчивыми и неуместными.

— Спасибо, я уж как-нибудь сама, — пробормотала она, едва сдерживаясь, чтобы не наговорить резкостей.

— Ну как знаешь. Когда тебя ждать? — осторожно поинтересовался Фил.

— Никогда, — меланхолично ответила Натали.

— То есть как «никогда»? Натали, не шути так. Тебя что, не устраивают заработки? Или наши условия? Да, я знаю, в последнее время ты снимаешься слишком много, но…

Уши Натали как будто заложило, и суетливые речи Фила зазвучали приглушенно, еле различимо. Зато в голове, где-то в самом центре, послышался другой голос, нежный и мелодичный. Голос Джеймса, говорящий: «Я люблю тебя, Ната. Это навсегда, я уверен. Какое счастье, что мы вместе!»…

Она очнулась, когда Фил прокричал:

— Натали, ответь же что-нибудь!

— Я завязываю с модельным бизнесом! — выпалила она. — Завязываю, понимаешь? Мне все надоело, я сыта по горло обезьяньими кривляньями!

— Кривляньями? — переспросил Фил ошарашенно. — Мне казалось, ты работаешь с удовольствием…

— Мне тоже так казалось, — сказала Натали, внезапно приходя к выводу, что крутиться перед фотографом в нелепых нарядах, строя из себя то пай-девочку, то женщину-вамп, и в самом деле последнее занятие. — Казалось до сегодняшнего дня.

— А как же контракт с «Фэшн клаб»? Ты обещала, что подпишешь его завтра.

— Я передумала, — ответила Натали решительно. — Скажи им, что я заболела, уехала, умерла, в конце концов.

— Да что с тобой такое?

— Ничего, — ответила она устало.

У Натали начали ныть руки и ноги, голова словно налилась свинцом, веки отяжелели, глаза резало. Зажигательная мелодия, доносящаяся из соседнего дома, навевала тоску. Для нее веселье и жизнерадостность остались в прошлом. Утешало лишь мерное покачивание в кресле да вид из окна — зеленые листья, позолоченные вечерним солнцем. Казалось, они тоже грустят, кем-то покинутые, кого-то недолюбившие.

— Я серьезно говорю, Фил, — продолжила Натали. — Я больше не приеду, не рассчитывайте на меня.

— Ты пожалеешь об этом, помяни мое слово. — Фил понял, что настроена его собеседница решительно, и занервничал. Владелец агентства француз Жан Дюпре терпеть не мог расставаться с талантливыми девушками, пытался удержать их у себя любыми способами. Натали только начинала карьеру модели, но вполне удачно. Дюпре и его фотографы пророчили ей огромный успех. — Наше агентство одно из лучших в Сиэтле, мы сделали бы тебе имя, помогли бы добиться известности, стать одной из самых…

— Фил, умоляю, — перебила его Натали. Разговор уже казался ей невыносимым, и, чтобы прервать его, она была готова пойти даже на откровенную грубость. — Я приняла решение, оно окончательное. Не трать время на напрасные уговоры.

— Подожди, Натали, послушай…

— Всего хорошего!

Натали положила трубку, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. О Филе и агентстве она забыла мгновенно. Все ее мысли и чувства вновь закружили вокруг Джеймса, и боль в груди усилилась настолько, что стало тяжело дышать. Еще и еще раз прокрутив в голове события прошедших недель, она вдруг пришла к выводу, что сама во всем виновата. В последний месяц слишком много времени уделяла работе и совсем не думала о том, что может потерять любимого.

За окном уже сгустились фиолетовые сумерки, когда, измученная раскаянием и самобичеванием, она вновь схватила телефонную трубку, внезапно решив, что должна сейчас же позвонить Джеймсу и признаться в своей вине. Эта мысль показалась ей настолько замечательной, что, торопливо набирая номер, она улыбалась во весь рот. С надеждой к ней как будто вернулась жизнь.

Джеймс не отвечал довольно Долго. После четвертого длинного гудка улыбка медленно сползла с губ Натали, а рука, которой она сжимала трубку, повлажнела от напряжения. Джеймс снимал квартиру на окраине Сиэтла, но в последние несколько месяцев жил в основном у Натали, дома почти не появлялся. Натали уже подумала, что он, возможно, поехал навестить родителей и там остался на ночь, когда в трубке загрохотала музыка.

— Эй, ребята, сделайте потише! — крикнул Джеймс, перекрикивая гитары и ударные. — Алло?

Натали так разволновалась, что в первое мгновение забыла, зачем звонит.

— Алло? — повторил Джеймс громче.

— Это я, — пробормотала она, совладав со смущением. — Послушай, мне кажется… нам надо встретиться и еще раз все обсудить. Быть может, это я…

— Джеймс! — прозвучал в трубке повелительно-капризный женский голос. — Твоя очередь, куда ты ушел?

— Он испугался, что продует и будет вынужден с тобой целоваться! — звонко и развязно ответила другая девица.

— Джемми! — Натали сразу узнала голос Бобби, лучшего друга Джеймса. Тот был явно навеселе. — Кому ты понадобился, черт возьми?! Девочки нервничают!

— Сейчас, — буркнул Джеймс. — Поиграйте пока без меня.

Рука Натали превратилась в лед. Мысли в голове застыли, будто на них дохнули морозом.

Шум, музыка и гул голосов в трубке зазвучали тише. По-видимому, Джеймс взял телефон и ушел подальше от веселых приятелей, чтобы те не слышали, о чем он будет говорить.

— Если хочешь, давай останемся друзьями, но об остальном, пожалуйста, забудь. — Джеймс никак ее не назвал, но Натали поняла, что он наконец-то обращается именно к ней. Она давно положила бы трубку, если бы от нежелания верить в происходящее на нее не нашло оцепенение. — Встречаться нам больше незачем, тем более что-то обсуждать. Я ведь сказал…