Филлида сделала еще шаг назад, но уйти далеко от человека, посягнувшего на ее лодыжки и самообладание, не удалось. Вдоль набережной в их сторону шел, пошатываясь, Гарри Бак в сопровождении одного из своих бандитов. От страха у нее сжался желудок, и она принялась судорожно озираться в поисках укрытия, желая избежать встречи с одним из самых отпетых отморозков Ваппинга[1]. Нервное напряжение вызвало приступ дурноты. Если только он вспомнит, что произошло девять лет назад…

— Этот человек… — Филлида кивнула в сторону Бака. — Я не хочу, чтобы он меня увидел. — У нее перехватило дыхание. — Он идет сюда.

О спасении бегством не могло быть и речи, это все равно что бросить клубок шерсти перед кошкой — Бак инстинктивно пустится в погоню. А она даже не позаботилась о том, чтобы захватить шляпу с полями, способными прикрыть лицо. Обыкновенную соломенную шляпку. «Растяпа, как можно появляться на его территории неподготовленной, с неприкрытым лицом!»

— В таком случае нам придется познакомиться поближе. — Незнакомец сделал шаг вперед, прижал Филлиду к стене, поднял укутанную плащом руку, закрывая ее от пристани, и наклонился.

— Что вы делаете?

— Целую вас, — ответил он. И поцеловал. Свободной рукой прижал ее к своему крепкому телу, в его бесстыжих глазах читался смех. Возмущенный вздох Филлиды был прерван поцелуем.

Сзади послышались тяжелые шаги, два грузных тела закрыли собой свет, перекрыв вход в переулок, и грубый голос произнес:

— Ты на моей территории, приятель, а это, должно быть, одна из моих шлюх, ты мне должен.

«Одна из моих шлюх. О боже. Меня сейчас стошнит. Только не сейчас! Сейчас нельзя».

Незнакомец поднял голову, прижал ее лицо к шелковой рубашке.

— Я привел ее с собой и не намерен делиться. И я не плачу мужчинам за секс.

Филлида услышала, как телохранитель Бака презрительно усмехнулся. Голос защитника прозвучал уверенно невозмутимо и мягко.

На секунду повисло молчание, затем Бак разразился хриплым смехом, до сих пор порой мучившим Филлиду в самых страшных кошмарах.

— Ты мне нравишься. Заходи ко мне, если хочешь сыграть по-крупному. Или найти доступную девку. Спроси у любого в Ваппинге, где отыскать Гарри Бака.

Послышались шаги, удаляющиеся в сторону переулка.

Филлида дернулась, обрушивая весь свой гнев на незнакомца:

— Отпустите меня!

— М-м-м? — Его нос находился у основания ее шеи, вынюхивая что-то и слегка касаясь кожи. Несколько минут назад его губы также легко прикасались к ее губам в томительной нежной ласке. — Жасмин. Очень мило.

Филлида высвободилась и отступила на шаг, но недостаточно далеко, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Ей вообще не нравилось, когда ее целуют. За этим омерзительным действием следовало не менее отвратительное продолжение. Но этот поцелуй удивил. Он не был омерзительным. Должно быть, все зависит от того, кто целует, и для этого влюбленность не обязательна. Прежде Филлида считала, что только влюбленность способна помочь перенести эту пытку.

Она глубоко вздохнула, осознав, что вместо запаха серы от него исходит довольно приятный аромат.

— Сандал, — неожиданно для себя произнесла она, хотя хотела сказать что-то вроде: «Наглый авантюрист! Самонадеянный негодяй! Да кто ты такой?» В голове пронеслось: «Поцелуй меня еще раз». Странно.

— Верно. И легкая нотка нарда. Вы разбираетесь в ароматах? — Он все еще находился слишком близко, прижимая ее к стене рукой.

— Не намерена обсуждать парфюмерию! Спасибо, что спасли меня от Бака, но теперь прошу вас уйти! Правда, сэр, вы не можете разгуливать по улице и целоваться с незнакомыми странными девушками, когда вам заблагорассудится. — Филлида вывернулась из-под его руки и оказалась на набережной.

Незнакомец повернулся и улыбнулся Филлиде, от чего внутри у нее все сжалось. Он не попытался задержать ее, в то же время у девушки возникло ощущение, будто его рука все еще лежит на ее талии. Никто и никогда больше не посмеет удерживать Филлиду против ее воли. Тем не менее этого человека она совсем не боялась.

«Как глупо. Очарование не делает его менее опасным».

— А вы странная? — поинтересовался он, реагируя на ее слова.

На это можно было придумать множество ответов, правда недостойных леди.

— Странная только потому, что я до сих пор не влепила вам пощечину, — отчеканила Филлида. Почему она этого не сделала, когда Бак ушел, загадка даже для нее. — Хорошего вечера, сэр, — бросила она через плечо и удалилась. Незнакомец в ответ лениво и самодовольно улыбнулся. Филлиде пришлось приложить немалые усилия, чтобы не побежать.

У ее губ был вкус ванили, кофе и женщины, а запах напоминал летний вечер в саду раджи. Эш провел языком по нижней губе, наслаждаясь воспоминанием, пытаясь разглядеть английского адвоката отца.

«Я пошлю за вами семейную повозку, милорд», — сообщалось в последнем письме Томпкинса, которое было доставлено маркизу вместе с английскими горничными для маты и Сары и камердинерами для него и его отца. Пэрот — личный секретарь, на вооружении которого были все факты, цифры и детали, касающиеся дел семьи Элдонстоун и их недвижимости, оказался самым полезным из присланных людей.

«Принимая во внимание скоропостижный отход Вашего отца от дел и факт его прискорбной кончины, заставшей нас врасплох, я взял на себя ответственность не терять времени на дальнейшую переписку и направил вам английскую прислугу и моего самого надежного ассистента».

Получив неизбежно безрадостные новости, отец не стал долго думать. Эша отозвали из княжества Калятва, где он служил адъютантом при своем прадеде — радже Кират Джосван, личные вещи продали, отдали или упаковали, и семья из четырех человек со своей свитой отправилась на корабле «Восточный индиец» к берегам Англии.

— Милорд, карета подана. Я отправил весточку его светлости и отослал лодку обратно.

— Вот и закончились твои хлопоты, Пэрот, — улыбнулся Эш, шагая по причалу рядом с серьезным рыжеволосым секретарем. — Должно быть, ты рад вернуться домой после семнадцати недель на борту проведенных в попытках научить нас всему, от арендного права до ограниченного капиталовложениями права собственности, не говоря уже о других скрытых приемах ведения дел семьи.

— Безусловно, мне приятно снова очутиться в Англии, милорд, и моя матушка будет рада увидеть меня. Тем не менее для меня большая честь помогать вам и вашему отцу.

«А еще этот несчастный питает нежные чувства к Саре. Так что, вероятно, расстояние пойдет им только на пользу». Отношение Томаса Пэрота к его сестре — единственный недостаток, замеченный Эшем в молодом человеке. Влюбляться свойственно слугам романтикам, поэтам и женщинам. И идиотам, к числу которых Эш себя с некоторых пор не причислял.