И раньше, и по мере написания текста я с удивлением сталкивался с тем, что многие априори не любят этого писателя. Иногда непонятно почему. Иногда — по вполне явным поводам. Некоторые ненавидят сам жанр «литературы ужасов», кому-то несимпатичен «механистический материализм» Лавкрафта, его крайние взгляды на многие вопросы или даже просто то, что он — американец. Да, натыкался и на такое. При мне одна дама-искусствовед сначала недоуменно спросила: кто это, Лавкрафт, а потом скривилась при ответе, что — американский фантаст. А еще многих (здесь уже преимущественно — в англоязычных странах) пугает и отвращает его стиль, столь несоответствующий нашему торопыжному времени.

Сложный и порой напыщенный, перенаполненный архаизмами и неологизмами, он больше напоминает стиль Э.А. По, Э. Блэквуда, раннего лорда Дансени и раннего А. Мейчена, то есть авторов либо XIX века, либо — начала XX. (Особенно — в ранних вещах.) Лавкрафтовское стремление подробно описывать неописуемое, с использованием архаичной повествовательной техники, на английском иногда создает ощущение невнятности. Усилия переводчиков, особенно на романские и славянские языки, при наличии переводческого таланта, в значительной степени облегчают восприятие лавкрафтовских текстов. (Или затрудняют, если переводчик — бездарность.)

В тексте я специально цитирую уже имеющиеся переводы Лавкрафта — чтобы и каждый читатель мог проверить приведенное, и чтобы не позориться, конкурируя с профессионалами, отлично знающими свое дело. А переводить Лавкрафта вообще-то задачка не из простых. И не могу не процитировать мнение одного из лучших его переводчиков относительно такого труда: «Утрированная архаичность языка, энциклопедичность аллюзий, усложненный синтаксис, включающий полустраничные периоды, немалой величины сквозные определения, несостыкованные фразы, а также намеренное разрушение образности, с хладнокровной жестокостью свершаемое при помощи синонимических рядов эпитетов (некоторые насчитывают до шести), навязчивой монотонности словоупотреблений и безграничного числа неопределенных местоимений — словом, все то, что некий изобретательный критик назвал “идиосинкразичностью языка”, скорее отталкивает, нежели привлекает массового читателя»[5]. Так что справившиеся с этой задачей заслуживают только самого глубокого уважения. А вот от текстов несправившихся можно легко стать заикой. (Еще бы — при таком-то исходном материале. И если кто хочет по-настоящему испугаться, рекомендую посмотреть переводы в шестом и восьмом выпусках сборника «Фата-Моргана: библиотека зарубежной фантастики». К счастью, это — уродливая редкость. Лавкрафту в общем и целом с переводчиками на русский повезло.)

Единственная отсебятина, какую я себе позволяю в цитатах, — это исправление откровенных ляпов и унификация имен. Ведь в России пока еще не сложилось мощной школы «лавкрафтоведения», и даже между переводчиками нет единства в том, как лучше передавать даже географические названия. Например, как писать — Аркхэм, Аркхем, Архам или, может быть, Эркхам? Или как именовать жутких богов-демонов, порожденных фантазией Лавкрафта, — Ньярлатхотеп или Ниарлатотеп, Йог-Сотот или Йог-Сотхотх, Азатот или Азатхотх? А уж бессмертный спор о том, как правильно передавать зловещее имя Cthulhu, не завершен и среди американских авторов… (Впрочем, Л. Спрэг де Камп замечает: «Лавкрафт объяснил эту груду букв попыткой отразить звуки нечеловеческих голосовых органов, которые нельзя точно отобразить на письме. Он говорил, что “Ктулху” (“Cthulhu”) равным образом можно было бы представить как “Хлул-хлу” (“Khlul-hloo”, “и” как в “full”) или “тлу-лу” (“tluh-luh”)»[6]. Так что укрепившееся у нас Ктулху — еще не самый худший вариант. (Хотя мне больше нравится старое, совсем неправильное да более стильно звучащее — Цтулху. Но в тексте пришлось последовать за укоренившейся традицией.)

И поскольку при цитировании мне чаще был важен сюжет произведения, а не его стиль, то выбирал я переводы (каюсь) по собственному вкусу — те, что прочитал давно, те, по которым узнал и полюбил Лавкрафта, а вовсе не «эталонный» (якобы) перевод из трехтомника «Эксмо» 2010 г. (Хотя и им пользовался, конечно. Но назвать все переводы оттуда во всем образцовыми — рука не поднимается. Впрочем, есть там и явные удачи, и по представительству рассказов на настоящий момент собрание выглядит наилучшим.)

Итак, существует миф о Лавкрафте, который в безумии видел безумные сны и переплавлял их в художественные произведения. Сам он при этом страдал всеми мыслимыми и немыслимыми болезнями, не решался выходить днем из дому, никогда не выезжал из родного Провиденса, ненавидел людей. И если уж ему приходилось с кем-либо общаться, то делал это письменно. (Видимо, все из-за той же глубинной мизантропии.) По своим убеждениям он был мракобесом, ретроградом, расистом, любителем фашизма, женоненавистником и снобом. В то же время (видимо, глухими ночами) Лавкрафт ухитрился стать членом самых законспирированных оккультных лож Америки, в которых ему поручили ответственнейшее задание — под видом фантастических рассказов внедрять в общественное сознание истинную информацию об устройстве нашей Вселенной, управляемой всякими Ктулху и Азатотами. (Зачем это делалось — из «трудов» мифологов и конспирологов не слишком понятно. Возможно, чтобы подготовить явление этих богов-чудовищ в наш мир.) На столь тяжкой работе Лавкрафт надорвался и, окончательно сойдя с ума от раскрывшихся перед ним «ужасающих и невообразимых» тайн, уморил себя голодом.

Что это? Карикатура?

Только отчасти. Скорее сводка диких мнений, которые продолжает и продолжает тиражировать Интернет. Да и не только он. Опять цитата из примечательного предисловия к одному из первых однотомников Лавкрафта: «Одни утверждают, что “Эйч-Пи-Эл” заморил себя голодом, другие — мизантропией, третьи всерьез полагают, что он пять раз выстрелил в себя из пистолета.

Говорят, что он провел всю свою жизнь за плотно занавешенными окнами, выходя подышать воздухом — которым, кстати, только и питался — лишь после полуночи; что он ненавидел женщин, крахмальные воротнички и Льва Толстого, избегал зеркал и лекал, часов и линеек, машин и вершин — словом, являл из себя существо вполне трансцендентальное, которое, возможно, и сейчас живее всех живых»[7]. Или еще одно премудрое и мистифицирующее мнение Е. Головина из просто самой первой книжки переводов «Хауэрда Ф. Лавкрафта» на русский язык: «Лавкрафт вслед за своим соотечественником Чарльзом Фортом назвал тайную доминанту бытия — “ло”. Всякая вещь, всякое живое существо несет в себе “ло”, но его разрушительная активность (а действие мло” всегда разрушительно) проявляется только в контакте с магическим континуумом»[8]. (Поясняю, в чем проблема, — ни о каком таинственном «ло» Лавкрафт отродясь не писал, а книги исследователя необъяснимых явлений Ч.Х. Форта не воспринимал всерьез. У последнего же это выражение действительно используется, но только в самом обычном и тривиальном виде — как восклицание: «Послушайте! Да вы только взгляните!» Миф на мифе сидит и мифом погоняет.)