— У тебя кризис среднего возраста, дорогая, — заметила она, прямо глядя Юле в глаза.

— Не думаю, Надюша. Что-то изменилось в наших отношениях, разговорах. Это невозможно объяснить, но у меня душа не на месте.

— Щеголевы, вы самая благополучная пара в нашей компании. Не нужно ничего портить, пожалуйста, — Надя принялась ее успокаивать. — Лева — замечательный муж, известный в научном мире человек. Если бы не крепкий тыл, кто знает, достиг бы он таких высот? Он все это понимает и ценит, поверь. Мой благоверный не раз, между прочим, говорил, как Лева тепло отзывается о тебе. Ты у него на первом месте. Это всем известно. У вас чудный ребенок, как говорят, без проблем. Внук вот-вот родится. Не гневи судьбу.

— Ты так уверенно говоришь… Почему ты так уверенно говоришь?..

Юлия Сергеевна закрыла глаза, снова представляя себя невестой, спускающейся в длинном белом платье по ступенькам дворца бракосочетания. Воспоминания действовали успокаивающе, уносили ее из тревожной, разрушенной реальности. Ей тогда казалось, что она плывет, подхваченная невидимой силой, но вот-вот взлетит — такая была легкость и ощущение безграничного, бесконечного счастья. Она смотрела на Леву, идущего рядом, и не могла представить, что все могло бы сложиться по-иному. Неужели они могли бы прожить друг без друга? Нет, не могли. Потому что он и она — две половинки целого, неразрывного. Не нужны клятвы — все ясно без слов. Почему она так четко помнит те свои ощущения, а когда спрашивает об этом у Левы, он отшучивается, что волновался слишком сильно, чтобы что-то запомнить.

— Свадьба… Я не помню практически ничего, — улыбаясь, говорил он и сводил брови на переносице, силясь припомнить хоть какие-то детали. — Помню, как подъехали к твоему дому, как подружки выстроили непроходимый заслон. Друзья выставляли на каждую ступеньку бутылки шампанского, а твоя Надя была самой решительной. Она требовала все новых проявлений нашей состоятельности, и мне казалось, что ты живешь не на третьем, а на сотом этаже. Помню, что я только и был способен на то, чтобы глупо улыбаться… Как оказался в твоей комнате — не знаю. Ты показалась мне белым облаком, сошедшим с небес. Я боялся прикоснуться к тебе. Ты взяла меня под руку, и я подумал, что ты обязательно почувствуешь, как я дрожу от волнения. Мне было стыдно, что я — будущий глава семьи, не в силах совладать с этим… Регистрация, ресторан, свадебное застолье — все смутно. Остается только наша первая ночь…

Юлия Сергеевна снова ощутила, как сердце бьется, вырывается из груди. Она покраснела и улыбнулась: она ничуть не изменилась. Смутить ее всегда было легко. Юлия никогда и ни с кем не говорила на сокровенную тему, считая, что это личное — касается только ее и мужа. Это давно считалось несовременным, но Юлия придерживалась собственных правил. Даже с лучшей подругой все ограничивалось поверхностными разговорами. Лева стал ее первым мужчиной. Она надеялась, что и последним. И сейчас она не могла представить, что его место может занять другой. Это было нереально, как если бы утром случился закат, зимой сквозь толщу снега пробились ромашки. В голове Юлии Сергеевны, один за другим возникали новые примеры. Но реальность казалась еще более абсурдной: сегодня Лева ушел.

Она заканчивала готовить ужин, когда он зашел на кухню и со странным выражением лица стал наблюдать за ней. Кажется, аромат горячих драников не вызывал в нем привычной реакции. Лев сел за стол, потянулся к пачке сигарет. Он позволял себе курить дома лишь в исключительных случаях. Юлия улыбнулась, вытирая руки о полотенце.

— Что ты, Левушка? Неприятности на работе? Она знала, как для него важно все, что происходит в его институте. Кресло директора позволяло осуществить планы, вынашиваемые давно, но в тоже время обременяло многочисленными обязанностями, часто совершенно не связанными с наукой. Бумажная рутина и невежественность чиновников больше всего раздражали мужа. Он требовал ответственности, профессионализма и от своих сотрудников, за что снискал славу бескомпромиссного, порой тираничного руководителя. Но собственная полная отдача делу сглаживала острые углы взрывного характера Льва Николаевича Щеголева. Его уважали, ценили, были рады возможности работать с таким директором.

Юлия Сергеевна знала, что муж частенько возвращался с работы в скверном расположении духа. И причиной тому было очередное выяснение отношений между ним и подчиненным. Щеголев требовал четкого выполнения обязанностей каждым сотрудником, начиная с себя и заканчивая лаборантом, уборщицей. Зачастую он выражался достаточно жестко, мог обидеть человека, а потом страдать от этого. Поэтому, глядя на мрачное лицо мужа, Юлия Сергеевна предположила, что он в который раз сорвался и теперь его съедает чувство вины.

— Опять говорил с кем-то на повышенных тонах? Кто попал под горячую руку на этот раз? — улыбнулась она. — Завтра все станет на свои места, Левушка. Не переживай так.

— На работе полный порядок, — ответил он, покрутил сигаретную пачку в руках и снова положил на стол. — Но только на работе и порядок.

— Ты что-то хочешь сказать? — Юлия Сергеевна насторожилась, сервируя стол.

— Хочу, но никак не решусь.

— Настолько трудно?

— Да, не знаю, с чего начать.

— С главного. Ты ведь знаешь — так проще, — она перемешивала салат из помидоров, пробуя его на соль.

— Хорошо, — муж поднялся, стал в дверном проеме. Напрягся каждый мускул его тела. — Послушай, это очень важно. Я говорю много раз обдуманное. Юля, я ухожу. Я больше не люблю тебя.

В первый момент она подумала, что он ее разыгрывает. Это была не самая удачная шутка и, сдвинув брови, Юлия Сергеевна недоверчиво посмотрела на мужа. Она автоматически развязала узел на фартуке и повесила его на ручке двери. Поправила полы шелкового халата, удивленно подняла брови. Лев не стал продолжать, а просто вышел из кухни. Пройдя за ним в их спальню, Юля увидела, что на ковре стоит большая черная сумка. Она была очень вместительной — на море, в отпуск они брали с собой именно ее. Юлия Сергеевна снова поймала бесстрастный взгляд мужа. В его глазах не было ничего похожего на потаенную усмешку — он смотрел серьезно, жестко, не отводя взгляд. Он ждал пока до нее дойдет смысл сказанного.

— Я ухожу, Юля, — повторил он, поднимая сумку.

— Когда тебя ждать? — она задала довольно глупый вопрос, учитывая то, что Лев держал в руках не дипломат, с которым обычно отправлялся на работу. Увесистая сумка была явно тяжелой даже для него.

— Прости, но ты говоришь ерунду.

— Я?!

— Да. Не делай вид, что ты ничего не понимаешь. Я слишком уважаю тебя, чтобы продолжать жить в обмане. Это не для нас, согласись.

— Сейчас ты постараешься повернуть все так, будто я должна радоваться твоему уходу, — Юлия Сергеевна нервно повела плечами, удивляясь, что еще способна на членораздельную речь, не лишенную смысла.

— Так и будет, только позднее, — Лев стоял, с силой сжимая кожаную ручку сумки. Юлия загораживала дверной проем. Не отталкивать же ее, а выносить ее взгляд становилось все труднее. — Я сам подам на развод. Так будет лучше.