и впадает в ступор: кто-то пытается открыть входную дверь.

«Кто это? — задумывается мать. Продолжая стоять возле комнаты сына, она начинает перебирать варианты в голове: — Отец Тимы? Нет, он бросил меня еще до родов. „Ты не планировала, я не планировал. Но случилось. Пока“… Коллеги не знают, где я живу, родители остались в прошлом, а друзья… улизнули с горе-папашей-мудаком-предателем… Так кто же это?»

Тишина и звуки дыхания царят сейчас в мире этой квартиры: дыхание, кажется, наполнило собой всю большую комнату, а тишина обволокла прихожую словно туман, оседая на тумбе, которая стоит справа от двери, поглаживая шкаф-купе, расположенный у соседней стены.

Вниз-вверх, вниз-вверх! Легкий ступор прервался хрустом дверной ручки, и Люба устремилась в прихожую, по пути прихватив с собой кухонный нож из ящика гарнитура.

«Сейчас сломает…» — успела промелькнуть мысль в ее голове, прежде чем она прильнула к стальной двери и посмотрела в глазок.

С того момента, как Любовь увидела незваного гостя, ее сопровождало странное ощущение. То ли атмосфера бредового сна, то ли какое-то легкое опьянение прорезало полотно привычной ей реальности и проникло в ее сознание. Пытаясь помочь или же, наоборот, навредить, это чувство сглаживало, так грубо и, кажется, неумело, все происходящее вокруг. Будто заставляя страх отойти немного назад и двигая на передовую что-то другое. Может быть, это из-за того, что дверь закрыта на все замки и бояться в действительности нечего?

«Убежал», — подумала про себя Любовь. Она едва успела уловить внешний вид хулигана, потому что незваный гость, как будто почувствовал ее по ту сторону двери и, только Люба посмотрела в глазок, сразу же устремился к лестничной клетке. Темная фигура. Вроде бы ребенок еще, ну или подросток. Весь в черном, в капюшоне… или без него. Она так и не успела рассмотреть проказника. Хулиган убежал, и тогда ее взору представился лишь знакомый вид кармана подъезда, в котором расположены еще две квартиры: одна прямо напротив и другая немного левее.

Необычайно смело для себя, Люба быстро открыла дверь, вышла в карман и развернулась направо к лестничным пролетам, в сторону, куда устремился незваный гость.

«Это что за шутки?! Ну! Попадись мне еще раз!» — уверенно прокричала она, после чего прислушалась к звукам, которые на тот момент были слышны в подъезде.

Спустя несколько секунд Любовь оцепенела от страха. Ее охватил холод, ноги затряслись, а живот закрутило. Она даже не заметила, как разжала руку и выронила достаточно тяжелый кухонный нож, который ранее держала так уверенно. И падал он будто целую вечность, тем самым повинуясь тому ужасу, который сейчас дышал женщине в затылок, вызывая мурашки между лопаток, который, казалось, схватил и сжал ее своими синюшными ледяными руками, не позволяя двинуться с места, пошевелиться хоть как-то. И только когда нож все же соприкоснулся с полом, Люба смогла выйти из оцепенения, резко услышав звук прыгающего по бетонному покрытию металла. Она мгновенно вернулась к себе в квартиру, хлопнула дверью и закрылась на все замки.

Любовь вновь посмотрела в глазок и застыла в ожидании чего-то ужасающего. Но ничего подобного не явилось: только бело-зеленые стены кармана, нож на полу да двери соседних квартир, которые будто сами уставились на нее от удивления.

Так, прильнув к глазку, она простояла около минуты, всматриваясь и вслушиваясь, после чего, тихо пятясь, добралась до кухонного гарнитура. Люба открыла морозильник и достала оттуда водку. Трясущимися руками она откупорила бутылку, взяла ближайший стакан и, уронив на пол крышку, пролив немного мимо, налила себе примерно сто граммов. Залпом выпила и прокашлялась, после чего открыла холодильник и достала оттуда дешевую грушевую газировку. Следующий стакан Любовь уже выпила в виде коктейля, после чего, отодвинув бутылку от себя подальше, закрыв глаза, сконцентрировалась на дыхании.

Когда она отдышалась, то чувство, затмившее страх, которое предательски покинуло ее в подъезде, вновь вернулось, но уже в приглушенном виде. Люба немного собралась.

«Пора спать», — открыв глаза, проговорила Любовь дрожащим от ужаса голосом. Она оставила стакан и двинулась к себе в спальню: в комнату, соседствующую с комнатой сына. Расстояние между их дверьми было не больше метра.

«Какой-то ребенок… Может, друг Тимы?.. И что это за… Я просто устала. Пора спать… Два замка закрыты. Пора спать», — рассуждала утомленная женщина и пыталась успокоиться.

Люба разделась и залезла в кровать. В итоге ее окончательно сломила усталость, и она провалилась в сон. Но до того Любовь еще долго смотрела в сторону прихожей, будто могла видеть входную дверь сквозь стены своей комнаты, и она еще долго вспоминала то, что услышала в подъезде. Люба слышала, как какой-то человек в шлепанцах сбегает от нее вниз по бетонной лестнице. Это то, что она могла ожидать и, главное, могла понять, но Любовь никак не могла себе объяснить то, как этот звук постепенно сменялся другим. Грохот шлепок в какой-то момент начал уступать место громовому звуку топота копыт.

2

Квартира почти вся погружена во мрак: лишь в прихожей горит одинокая светодиодная лампочка. Луна озаряет худощавую женскую фигуру в оливковых бриджах и тонкой, почти прозрачной серой футболке, оголяющей подтянутый плоский живот. Небольшая горбинка и кривой позвоночник, подчеркиваемые рисующим естественным светом, выглядят в этот момент особенно жутко.

Любовь стоит возле окон в большой комнате, при этом внимательно изучая дневник Тимофея. Сегодня вечером, в половине десятого часа, она приехала с вызова, закрыла смену, а затем, такая же уставшая, как и вчера, вернулась домой; проделала ту работу по дому, на которую у нее хватило сил, переоделась, распустила свои длинные волосы и только потом вспомнила о школьных делах сына. К тому моменту на часах было уже около полуночи. Тимофей спал, а Люба опять опоздала с проверкой домашнего задания. Она так любит чистоту, которую не может себе позволить, ей так недостает ее для нормальной жизни… Что мать опять забылась. Тогда она и решила посмотреть дневник сына, чтобы убедиться в том, что он все выполнил, а не нахватал двоек. Конечно же, ее ждал сюрприз.

Текущая неделя не была отмечена учителями: на этом развороте присутствовали лишь обязательные записи самого Тимофея. Зато на предыдущей неделе у парня ни одной положительной оценки, а еще на месте понедельника жирной красной ручкой, большими буквами, кричащим шрифтом одним из учителей было оставлено очень неприятное замечание.

«НЕ ПРИСУТСТВОВАЛ НА ЗАНЯТИЯХ!»

Любовь затрясло. Она двинулась в сторону комнаты сына и одновременно с этим швырнула мятый дневник на захламленный стол, скинув на пол