Девочки с изумлением поглядели друг на друга. Падение Петьки до такой степени поглотило их внимание, что у них напрочь вылетело из головы: Димка-то тоже находился на верхотуре.

– Он ведь как раз на стеллаж карабкался, – поднял голову Петька. – Что? – вдруг вырвался у него сдавленный крик.

Стеллажа больше не было. Там, где он возвышался, сиял белый прямоугольник стены. На полу из нагромождений журналов, папок и каких-то тетрадей торчали доски.

– Г-где Димка? – повторил, заикаясь, Петька.

Впрочем, теперь ответа ему не требовалось. Он принялся лихорадочно разгребать завал. Девочки, мало чего соображая от ужаса, помогали ему.

Димку они нашли под кипой журналов. Лицо его было зелено-бледным. Признаков жизни мальчик не подавал.

– Не дышит, – склонился над другом Петька.

– Господи! – вскрикнула Ниночка.

– Димка! – с истошным воплем кинулась к брату Маша. – Ну, чего вы стоите? – повернулась она к остальным. – «Скорую помощь»! Быстро!

Ребята и Ниночка, сбивая друг друга с ног, кинулись в соседнюю комнату к телефону.

Не успели они, однако, снять трубку, как от разрушенных стеллажей донесся крик Маши. Предчувствуя самое худшее, Петька кинулся к ней.

Диму он обнаружил ровно на том же месте. Только тот теперь не лежал, а сидел, вытаращив глаза. Маша зачем-то по-прежнему кричала как резаная. Брат-близнец на нее совершенно не реагировал. Он явно пытался прийти в себя.

Петька потряс его за плечи. В Димке вроде бы что-то включилось, и он жутко сварливым голосом произнес:

– Говорил же: не надо было сегодня лезть.

– Тебе лучше вообще в такие дела не соваться, – отыгрывалась за доставленное волнение Маша. – Типичный Терминатор.

Терминатором четверо друзей прозвали долговязого светловолосого Димку за то, что он вечно куда-то проваливался или что-нибудь сшибал на своем пути.

– На себя посмотри, – сердито ответил Димка сестре и поднялся на ноги. – Черт! Как болит! – потер он левую ягодицу.

– Скажи спасибо, что жив остался, – назидательно проговорил Петька. – Просили тебя книжные полки использовать в качестве лестницы? Им же сто лет в обед. Уж если такое проделывать, то не с твоей ловкостью. И меня едва не угробил.

– Мне хуже досталось, – не согласился с такой постановкой вопроса Дима.

– Димка! Живой! – услыхав его голос, прибежали из соседней комнаты Настя и Ниночка. До «Скорой помощи» они так и не дозвонились. Там было занято.

– Вы уж меня простите, ребята, – виновато проговорила Ниночка. – Если бы я заранее знала… Пусть бы этот архив еще сто лет валялся неразобранным.

– Нет уж. Теперь мы его разберем, – произнес Дима с упорством воина, получившего первое боевое крещение.

– Да в том-то и дело, что надо, – не стала отговаривать его Ниночка. – Вдруг действительно родственники нагрянут…

– И потом, теперь уж действительно так все не бросишь, – посмотрели девочки на заваленный закуток.

– Слушай, Ниночка, тут окошко открыть нельзя? – задыхались от жары ребята.

– Ой, сама удивляюсь, какая жара, – затараторила библиотекарша. – Всегда тут прохлада. А сейчас дышать нечем.

– Год високосный. Солнце активное, – повторил Дима слова Насти.

– Окно-то вообще тут есть, – показала влево от закутка Ниночка. – Только удастся ли? Я его сроду не открывала.

– Это мы можем, – бодро направился к окну Петька.

– Командор он и есть Командор, – вспомнила Петькину детективную кличку Настя.

Окно было закрашено несколькими слоями краски. Шпингалеты не поддались.

– По-моему, его еще князь Борский в последний раз открывал, – усмехнулась Маша.

– Ниночка! Молоток есть? – крикнул Петька.

– Сейчас, ребята!

Ниночка повозилась на нижней полке одного из многочисленных шкафов и принесла ребятам увесистый молоток. Петька в темпе открыл шпингалеты. Однако окно и после этого не поддалось.

– Димка, беги на улицу. Толкнешь снаружи! – распорядился Петька.

– Ты просить его что-то еще сегодня решаешься? – посмотрела на Командора, словно на ненормального, Маша. – Учти, если у Димки так начался день, ничего хорошего от него ждать нельзя. В лучшем случае еще куда-то втешется, а в худшем – вообще все на воздух взлетим вместе с библиотекой.

– Сапер ошибается только один раз, – весьма некстати употребил известную поговорку Дима и, прихрамывая после недавно постигшей его катастрофы, вышел на улицу.

Вскоре Петька тянул изо всех сил за ручку, а Дима толкал окно снаружи. Сперва дело шло не особо успешно. Затем ситуация резко изменилась. Это было ознаменовано целым рядом бурных телодвижений. Петька, отлетев от окна, плюхнулся на все ту же кипу разнообразной литературы, валявшейся в закутке. Дима, напротив, не вылетел, а влетел в распахнутое окно и вновь оказался в библиотеке. При этом он получил еще несколько незначительных ушибов и ссадин.

– Я считаю, на сегодня физических упражнений с меня достаточно, – поднимаясь с пола, пробормотал он.

– Молодцы какие! Окно открыли! – восторженно воскликнула Ниночка.

– Еще одно такое окно, и я вообще навсегда тут останусь, – не разделил ее радости Дима.

– Ладно, ребята, – начала собирать папки в стопку Настя. – Давайте за дело.

Остальные кинулись ей помогать. Одна из папок в руках у Насти рассыпалась. На пол полетели толстые тетради. Девочка наклонилась, чтобы их подобрать. Петька кинулся за каким-то листком, который вылетел из тетрадки.

– Слушайте, тут вроде дневник, – открыла одну из тетрадей Настя. – Ну-ка, – перелистнула она страницы. – Ой! – воскликнула она. – Тут написано: «Юрий Борский».

– А это что в таком случае? – разглядывал выпавший из тетради лист Командор.

Друзья подошли. На листке, который держал Петька, был старательно вычерчен черными чернилами или тушью план.

– По-моему, что-то знакомое, – пригляделась к плану Маша.

– Вот и мне кажется, – не отрывал от бумажки глаз Петька. – Это парк. А вон там, – ткнул он в другую часть плана, – часовня.

И кладбище рядом. А бот пруды. Ребята, – понизил голос до шепота мальчик, – Это же план имения Борских.

– Опять Борские, – прошептала Настя. – Чувствую, что тут снова какая-то тайна.

– По-моему, тоже, – не отрывал глаз от плана Петька. – Глядите. Тут значки какие-то, – принялся водить он указательным пальцем по плану.

Остальные пригляделись. На пожелтевшей бумаге во многих местах и впрямь виднелись едва различимые крестики.