Мать Джеймс, Александра Митчелл, вторит дочери; в интервью Entertainmentwise она также выразила удивление по поводу успеха книг: «Это приятный сюрприз. Никто из нас этого не ожидал. И она тоже. Она писала для себя. Поначалу даже не желала публиковаться. Сказала мне: «Я никогда не хотела быть знаменитой матерью».

Кстати, Джеймс заметно расстроилась, когда The London Evening Standard разгадала псевдоним и отыскала автора в тихом, невзрачном домике в Западном Лондоне. «Как вы меня нашли? – спросила она постучавшего в дверь журналиста. – Я не хотела, чтобы всплыло мое настоящее имя».

Когда скромное издательство The Writer’s Coffee Shop приступило к изданию ее книг, Джеймс не питала особых надежд. «Я думала – ладно, издам это, получу кое-что и продолжу работу», – сказала она новозеландскому новостному сайту stuff.co.nz.

Неудивительно, что, когда «Пятьдесят оттенков» стали международной сенсацией, скромно живущая Джеймс заявила, что потратит деньги на новую машину и ремонт кухни. Но одну маленькую уступку своему эротическому альтер-эго она все же сделала и объяснила ее The Daily Mail и Face The Facts так: «Я купила парочку бюстгальтеров, сшитых по индивидуальному заказу. Простеньких. Безо всяких там неприличных штучек».

То, что весьма умеренные запросы Джеймс выглядят смутно знакомо, неудивительно. Джеймс – последняя в длинном списке писательниц среднего возраста, которые после тихих лет безвестности совершают неожиданный мощный прорыв. Мы видели нечто подобное у Дж. К. Роулинг, которая после длительных неудач и разочарований вошла в историю литературы со своим «Гарри Поттером». Стефани Майер, которой Джеймс искренне признательна за вдохновение, вела закрытую жизнь обычной скромной американки, пока ее мечта не реализовалась в «Сумерках».

Но когда посыпались похвальные отзывы, а объемы продаж взлетели, достигнув своего пика в начале 2012 года (тогда за неделю продавалось около миллиона книг), Джеймс начала раскрепощаться. Она стала свободнее чувствовать себя на публике, часто непринужденно смеялась перед журналистами и поклонниками, а во время своего первого тура по США выработала собственный, легкий и естественный стиль общения.

Во время остановки в Чикаго, как пишет The Chicago Tribune, она была то застенчивой, то общительной. Один раз заметно покраснела, когда горячая поклонница передала личную благодарность от своего мужа. А когда еще одна женщина сказала, что благодаря ей теперь беременна, Джеймс пошутила: «Я до вас даже не дотронулась».

Творение Джеймс позволило публике внезапно осознать, что любовь и секс, как высвобождение сдерживаемых эмоций и фантазий, вполне возможны. Поп-культура такова, какова есть, и те, кто зарабатывает на жизнь, определяя ее суть, поспешили окрестить написанное Джеймс «мамочкиным порно».

Джеймс от души посмеялась над тем, что ее работу презрительно причислили к порно или чему-то не менее скандальному. На взгляд писательницы, не годится даже более цивилизованное определение «эротика».

«Я бы не назвала это эротикой, – сказала она в интервью Stuff. – Я называю это современным любовным романом. В моих книгах все то, что делают люди. Они встречаются, влюбляются, занимаются сексом. Это то, что помню и я».

Влюбиться в Бакингемшир совсем не трудно – невысокие холмы, идиллические сельские пейзажи, неспешные реки, лениво несущие свои воды через графства юго-восточной Англии. Экономика, ориентированная на сферу обслуживания, поддерживается самым высоким в Соединенном Королевстве уровнем образования. Отсюда родом многие британские знаменитости, в том числе поп-певец 80-х Говард Джонс, актер Майкл Йорк и пятикратный олимпийский чемпион гребец Стив Редгрейв. В Средние века здесь жили такие известные личности, как Эдуард Исповедник и Анна Болейн.

В Бакингемшире обосновались и родители Эрики Леонард. Эта семья шотландско-чилийского происхождения всегда интересовалась творчеством. Отец работал в большом городе оператором на BBC, мать занималась домом и детьми.

По непонятным причинам сведения о родных Эрики обидно скудны. Либо намеренно, либо из-за закрытости писательницы установить имя ее отца не удалось. Только в прошлом году, благодаря случайному интервью с ее матерью Александрой и разрозненным воспоминаниям автора, удалось собрать драгоценные фрагменты информации, в том числе, например, тот факт, что у писательницы есть брат.

Эрика Леонард родилась в Бакингемшире в 1963 году. Родители, придерживавшиеся во многом традиционных взглядов, мягко направляли и поддерживали дочь. Девочка, что вполне естественно, говорила на двух языках, и ее беглый испанский звучал с мелодичным английским акцентом. «Хорошая девочка», как она сама себя называет, маленькая Эрика одинаково комфортно чувствовала себя как с друзьями, так и в одиночестве, наедине со своим воображением и мыслями. В компании от нее можно было услышать забавный анекдот, а брошенное вскользь замечание нередко вызывало легкое удивление и смех. В интервью журналистке и романистке Рейчел Уэйд она вспоминала, что ее чувство юмора – семейная черта.

«И у моего отца, и у брата было и есть поразительное чувство юмора, – сказала она. – Моя мама та еще проказница. Вот и мне передалось».

Оригинальность, некоторая нездешность – вот черты, что будут сопровождать ее всю жизнь.

«У меня всегда была склонность к излишней откровенности, – шутливо объяснила она в статье в Times of India. – Я не особенно скрытный человек».

Девочка росла в читающей семье, впитывала любовь к печатному слову и ко времени поступления в школу уже делала попытки выразить фантазии на бумаге, развлекая себя и своих одноклассников.

«В начальной школе, лет в десять, я писала рассказы, – поведала она Fiction Vixen. – Учительница всегда просила меня читать их классу. Главным образом потому, что в каждую историю я включала одноклассников».

Мать Джеймс, Александра Митчелл, в интервью The Daily Mail с гордостью рассказывает о первых пробах пера дочери: «Эрика этого не помнит, но как-то она сочинила одну совершенно изумительную историю об улетевшем снеговике».

Писать истории о любви, которые покорят сердца и умы миллионов читателей, Эрика мечтала с детских лет.

Детство и отрочество будущей писательницы были во всех отношениях нормальными. Она много играла. Усердно училась. Не хулиганила. К моменту окончания школы все сходились во мнении, что Эрика Митчелл далеко пойдет.

Когда настало время выбирать направление дальнейшей учебы, стало ясно, что интересы Эрики лежат в сфере гуманитарных наук. В конце концов она выбрала престижный Кентский университет, где специализировалась на истории и английской литературе.

Годы в Кенте, должно быть, пролетели для нее как один день. Прилежная и дружелюбная студентка, Эрика оставалась заметной в новом окружении и не забывала об учебе. На первый взгляд казалось вполне логичным выбрать карьеру преподавателя. И хотя желание творить ее не оставляло и, говорят, время от времени прорывалось коротенькими историями, которые так и не увидели свет, писательство на горизонте не маячило.