две недели ты будешь заниматься счетами и недостачами бесплатно. Лишаю тебя всех оплат.

— Но я сопровождающий товары, а не счетовод!

— Теперь счетовод.

— Хозяин, пожалей. Не понижай меня, умоляю!

— Вон отсюда.

Норман выскочил из комнаты, а Сахана застонала от стыда, неудобной позы и страха.

Алкид освободил ее от кольца в полу и протянул ей рубашку и тонкий плед. Девушка быстро замоталась с головы до ног.

— Я – Алкид, ты принадлежишь мне, – медленно, как будто она была дурочкой, сказал он. – Понимаешь, что я говорю, дикарка?

Сахана кивнула. Ей было страшно открывать рот – след от плети еще горел на спине.

— Ты сейчас в великолепной стране Раглас, тебе придется многому научиться, прежде чем я сниму с тебя цепи. Здесь все не так, как у вас в диких лесах, – так же медленно, дружелюбно, глядя в глаза, говорил он.

— Я не из диких лесов, – Сахана чувствовала, что язык не слушается, а голос низкий, как у мужчин. Ей было страшно снова получить плетью за то, что «животное говорит», но терпеть подобную несправедливость она не собиралась.

Мужчина выглядел удивленно, но не ударил ее и не велел молчать.

— Откуда ты, у тебя есть имя?

Сахана вдруг почувствовала отчаянную надежду – они просто сочли ее дикаркой, а как только поймут, что она нормальный человек, то вернут свободу, возможно, отправят домой.

— Я с юга великолепной страны Раглас, из людей правителя Саймона. Меня зовут Сахана, и я работаю в крупной клинике города Лато, а со следующей недели должна была стать вторым лекарем. Хотя, думаю, что запуталась во времени, раз уж ничего не помню. В каком городе великолепной страны Раглас я нахожусь?

— Минуту.

Мужчина нахмурился, переваривая информацию. Затем встал и вышел за дверь, впрочем, вернулся быстро с подносом, на котором была еда и вода. Сахана успела натянуть обратно гадкую рубашку, замотаться в плед поверх нее, поправить волосы и почувствовать надежду.

— Ты очень голодная, да?

Девушка кивнула и принялась есть хлеб, мясо с овощами. Никакое воспитание не могло заставить ее оторваться от еды после того, как она съела первый кусочек. Воду она выпила залпом, чувствуя, что этого недостаточно. Интересно, сколько дней она провела в пути? Ответ станет понятен, как только Алкид скажет ей, в каком городе она находится. В какой части страны? Север? Юг? Запад? Хуже всего, если восток – там свои нравы, обычаи, к остальным жителям империи они относятся пренебрежительно.

Алкид же спокойно смотрел, как Сахана ест. Он не снимал цепи с ее рук, хотя видел, что ей неудобно.

— Ты в городе Снегора, это Север, – наконец сказал он.

Сахана распахнула глаза и недоверчиво уставилась на него.

— До Севера недели пути для мерзких вашниров. Что у них за снадобья, что я спала все это время и не умерла от голода и жажды?

— Вашниры используют магию своих камней, а не снадобья, – объяснил Алкид.

Он вздохнул:

— Ну, раз ты не дикая, да еще и лекарь, я очень рад такому приобретению. Ты тоже будешь довольна, – пообещал он.

Приобретению? Сахана поняла, что он ее не отпустит. Ну что же, миг надежды и веры в избавление был сладок, Сахана была рада, что испытала его, пусть и недолго.

— Как я должна звать вас? – спросила она, склоняя голову и давая понять, что смирилась с участью.

— Просто «хозяин», меня так зовут все, потому что здесь все принадлежит мне.

Мужчина задумался и начал рассказывать.

— Я – торговец, покупаю товары диких, меха у местных охотников, летом – шелк. Мои люди делают одежду, ткани и многое другое. Наши вещи продают в разных городах великолепной страны Раглас. В доме живут мои младшие родственники – Норман, Василь, Марк. За порядком следит сестра Айрина, главная над слугами. На моих землях – дом, цеха производства и поселок рабочих. Раз умеешь лечить – я дам тебе место, в котором ты сможешь делать свою работу. Скажешь, что за травы и вещества тебе необходимы, и я все достану. Лекарей приходится звать издалека, а нужны они бывают часто – в поселке люди болеют, иногда получают травмы.

Алкид помолчал минуту и продолжил:

— Но ты должна всегда помнить, что ты – моя рабыня. Я в любой момент могу призвать тебя к себе и воспользоваться как женщиной. Если ты попытаешься бежать, я накажу тебя. Если ты разочаруешь меня или предашь, твоя участь будет печальна. Покупая тебя, я брал лишь дикарку для утех и самой простой работы, но раз ты рагласианка, наделенная лекарским даром, твоя жизнь будет достойной. В моем доме тебя никто не тронет, кроме меня, тебе никто не будет приказывать, кроме меня, и у тебя будут свои комнаты. А чтобы помнить о своем месте, чтобы все кругом знали кто твой хозяин – будешь носить ошейник рабыни с моим именем и серьгу в ухе, по которой каждый узнает, что ты моя. И то, и другое ты не сможешь снять сама – эти вещи придется заклепать. На ночь, первое время, я буду сажать тебя на цепь, чтобы потом не наказывать тебя за попытку бежать.

Девушка в отчаянии закрыла лицо руками, чтобы скрыть свой ужас и унижение.

— Еще я хочу знать, что успел сделать Норман, и была ли ты девственницей?

Сахана сжалась, ее руки, звякнув цепью, метнулись от лица к ногам, машинально поправляя плед. В прошлый раз после этого вопроса ее пытались изнасиловать, и сейчас будет то же самое, только никто уже не поможет.

— Норман спросил это, и я сказала, что девственница. И тогда он хотел сделать по-другому, чтобы не лишить меня… – Сахана запнулась не зная, как обсуждать настолько личные моменты. Она знала, как по-медицински назвать части тела, говорила эти слова тем, кого лечила, но сейчас была другая ситуация: ей пришлось сказать такое человеку, который видел, как ее обнаженную пытается по-извращенски изнасиловать его подчиненный.

Алкид лишь удовлетворенно кивнул и жадно посмотрел на нее, видимо тоже вспоминая сцену.

— Сегодня ты должна отдохнуть, – наконец, сжалился он. – Я не трону тебя, но закрою здесь, чтобы не пыталась бежать. Завтра утром я приду и сделаю с тобой все, для чего купил. Так что приготовься принять меня без слез и непокорности. В твоем распоряжении ванная – она за той