– Ладно-ладно, смейся. Вот погоди, придет твой черед, тогда и поглядим…

Джин сконфуженно осеклась.

– Черт! Извини, пожалуйста. Проклятый язык! Это не мое дело, и мне не следовало…

– Нет проблем, – беззаботно отозвалась Меган. – Просто мы с Тони принадлежим к тому сорту людей, которые не слишком торопятся заводить детей. – И, меняя тему разговора, быстро спросила: – Слушай, я никогда не спрашивала у тебя, а как отнесся Брайан к перспективе стать отцом?

– Он все еще в шоке. Конечно, мужчины мало что в этом понимают, пока не родится первенец. По крайней мере я себя этим успокаиваю.

– А ты не боишься, что Брайан холодно отнесется к ребенку?

– Ты что, шутишь? Да я ему глаза выцарапаю, пусть только посмеет!

– Не сомневаюсь!

– Еще бы! Ты же знаешь мой скверный характер! – рассмеялась Джин и, взглянув на розы, спросила: – Поставить в воду?

– Нет, спасибо, я сама. Кстати, как насчет проекта магазина Тауберта? Ты уже напечатала мои замечания? Совещание у шефа назначено на половину третьего.

– Господи, я и забыла! Не волнуйся, сейчас все будет сделано, – заверила начальницу Джин с обезоруживающей улыбкой. – А если честно, я тебе даже немного завидую. Подумать только – ваш брак совершенно не подвластен «синдрому седьмого года»! Помнишь чудный фильм с Мэрилин Монро как раз на эту тему? И вообще, это дарит надежду и вселяет оптимизм и в нас, недавних молодоженов…

С этими словами она покинула кабинет, закрыв за собой дверь. Меган достала из шкафа вазу, чтобы поставить в нее розы, но мысли ее при этом были далеко. Она никак не могла выбросить из головы разговор, который только что состоялся у нее с Джин. Почему вдруг вернулось отчаяние, терзавшее ее на протяжении уже нескольких месяцев? Казалось, видимых причин для этого нет. Или она до сих пор не может избавиться от чувства, долгое время бывшего для нее проклятием, – что она не сумеет как следует справиться с трудной работой и не добьется успеха в браке?

Почему она вдруг вспомнила зловещие слова тетки? Та утверждала, что Меган на роду написано всегда и всюду терпеть поражение, недаром ее отец-неудачник бросил дочь еще до рождения, а мать умерла, когда Меган была совсем крошкой. Задавшись целью опровергнуть это пророчество, Меган шаг за шагом добилась в жизни всего, что сама себе наметила. И все же иногда – вот как сегодня – в душе оживала тревога – это давала себя знать неуверенность в своих силах…

Воспоминание прошлого вдруг вторглось в мысли Меган. Она словно опять услышала противный, резкий голос тетки:

– Ах ты, дрянная девчонка! Опять за свое!

Тетка, высокая, сухопарая, рано постаревшая женщина с изрезанным морщинами лицом, впилась костлявыми пальцами в худенькое плечико племянницы и поволокла ее со школьного двора. На людях эта грозная дама никогда не позволяла себе бить Меган, прибегая вместо этого к словесному оружию, которым владела в совершенстве.

– Ну чего ты липнешь к этим детям? Разве не видишь, что они и знать тебя не хотят? Еще бы – кому понравится девица, которая только и умеет, что витать в облаках да часами глазеть в окно! И не воображай, что тебе удастся одурачить новую учительницу своим невинным видом. Я уже предупредила ее, что ты за фрукт! Как говорится, в тихом омуте черти водятся…

Как ни странно, новая учительница не поверила злобному наговору. Она единственная сумела разглядеть в маленькой недотепе то, чего не видел никто другой. С этого года – Меган тогда было одиннадцать лет – началась ее долгая и очень нелегкая борьба за утверждение собственного «я», за свое достоинство.

Медленно, но неуклонно она преодолевала неловкость и застенчивость. Когда Меган хотела спастись от вечного брюзжания тетки, она уединялась за уроками. А в результате добилась того, что в восемнадцать лет не только окончила школу с высшими баллами по всем предметам, но сумела получить стипендию в нью-йоркском колледже дизайна.

В день получения аттестата об окончании школы Меган упаковала вещи – все они поместились в небольшой старый чемоданчик – и навсегда оставила холодный, чужой дом тетки. В записке, прикрепленной ею к дверце холодильника, она сообщала, что отныне будет содержать себя сама, а тетке предлагала воспользоваться деньгами, оставшимися от материнской страховки.

Почти все деньги, заработанные Меган в свободные от занятий часы, когда она прислуживала в ближайшей закусочной, ушли на билет до Нью-Йорка. Остальное пришлось потратить на квартирную плату и пропитание, пока ей не удалось найти место кассирши на автобусной станции. Позднее Меган не раз меняла работу. Она выгуливала собак у зажиточных людей, служила официанткой в барах – словом, бралась за все, что не помешало ей через пять лет окончить колледж, войдя в число десяти самых лучших выпускников.

Вернувшись в Калифорнию, на этот раз в Сан-Франциско, Меган устроилась на работу в «Фарадей интериерс», крупнейшую фирму города, занимавшуюся внутренней отделкой помещений, и получила должность помощника декоратора. А уже через два года ее повысили и ввели в постоянный штат. Это случилось незадолго до знакомства с Тони.

С момента своего замужества Меган неуклонно продвигалась по служебной лестнице и теперь возглавляла отдел новых проектов. Более того – ее честолюбие простиралось настолько далеко, что она подумывала со временем, когда Милтон Фарадей, основатель и владелец фирмы, отойдет от дел, занять его место, а может быть, открыть собственное дело.

Да и в личной жизни все обстояло как нельзя лучше. Любовь и счастливый брак долгие годы представлялись Меган недостижимой мечтой. Лишь ложась спать и мысленно перечисляя поставленные перед собой цели – она где-то вычитала, что это верный способ добиться успеха, – Меган, краснея, упоминала и их. Но и тогда даже не осмеливалась мечтать об этом. Как же случилось, что ей несказанно повезло?..

Не сразу Меган поняла, что, погрузившись в воспоминания, так и застыла с вазой в руке. Поставив ее на краешек стола, она взяла фотографию Тони, вставленную в серебряную рамку – подарок к пятой годовщине их свадьбы.

На снимке было только лицо. То, что высок, строен и подтянут, осталось за кадром. Однако, вглядываясь в эти энергичные черты и умные глаза, можно было легко себе представить, почему их обладатель в тридцать восемь лет добился поста старшего вице-президента крупной банковской фирмы.

Тони был красив в полном смысле этого слова. Его улыбка обнажала ослепительно белые зубы, превосходно контрастировавшие с его смуглым лицом. Волосы, черные и блестящие, выдавали итальянское происхождение Тони, а глаза, такие темные, что зрачки были видны лишь в яркий солнечный день, позволяли Тони скрывать свои мысли и чувства, когда ему этого хотелось.

Он всегда был неизменно добр и нежен с Меган, что, кстати, и позволило ей окончательно избавиться от юношеских комплексов, но это не мешало ему быть строгим и требовательным начальником – по крайней мере, такой отзыв о муже Меган слышала от его подчиненных. Но вот что двигало им в стремлении сделать карьеру? Откуда эта энергия, честолюбие? Этого она не знала. Во всяком случае, черта явно не фамильная. Другие члены семьи Сабелла вполне довольствовались своим положением, находясь на нижней ступеньке иерархической лестницы среднего класса, и другой жизни не хотели. Так что же подвигло Тони на завоевание служебных высот? А впрочем, не все ли равно? Тони есть Тони, и этим все сказано. Всегда жизнелюбивый, энергичный и уверенный в себе…