– Однако… Чего это я… – отчаянным усилием воли заставив себя попятиться, забормотал он. – Вы и сами все знаете… – и заячьими скачками рванул обратно, к боевым порядкам остальной армии.

Над горизонтом вставала тьма. Черная вода Озера поднялась гигантской волной, становившейся все выше и выше. Торчащие из нее железные деревья стремительно исчезали – их перекрученные, словно в невыносимой муке, стальные ветви пропадали во вздыбившемся до самого каменного свода сплошном мраке. Черная и блестящая, как антрацит, волна со спокойной, уверенной медлительностью накатывалась на войско, – и было в этой медлительности нечто издевательское: дескать, никуда не денетесь!

В панике раззявив бесчисленные рты, страшно закричали многоголовые великаны – в их криках тонули вопли лучников, пытающихся удержать великанов на месте. Ездовые мамонты задирали хоботы, норовя встать на задние ноги.

– Стоять! Не трусить, чтоб вас Повелитель побрал! – надрывая горло, орал предводитель. – Нас нельзя убить, мы и так мертвые!

Лишь троица впереди войска оставалась все так же невозмутима и неподвижна. Надвигающаяся стена воды остановилась в каком-то десятке шагов от них. Хищно нависла над головами, точно изготовившийся к прыжку тигр. Курящаяся на ее вершине корона Рыжего огня отбрасывала оранжево-багровые отблески на непроницаемо-темную поверхность. Слитным движением трое задрали головы – и пристально уставились в антрацитовые глубины. Точно глядели в глаза врагу.

С едва слышным шипением стена воды распалась, как раскрываются полы распахнутой шубы. И тихо сползла вниз, укладываясь в скалистые берега Озера. На черной поверхности стоял человек. Один.

Молодой, худой и невысокий, но жилистый и крепкий, как сыромятный ремень, он казался безобидным. На его руке, как боевой щит, висел округлый шаманский бубен, а у пояса – колотушка.

Вибрирующий стон ужаса прокатился над войском:

– Черный! Донгар Черный!

Лишь предводитель шагнул вперед.

– Ты не пройдешь, Черный Шаман! – выкрикнул он, старательно скрывая невольную дрожь в голосе. – Волею верхних духов, судивших тебя, повелением Владыки Нижнего мира ты не вернешься в мир живых! Ты навеки останешься здесь!

Пришелец даже не взглянул на него. Он смотрел только на стоящую перед ним троицу – и тьма, беспредельная тьма с проносящимися в глубине алыми огненными метеоритами танцевала в его раскосых глазах.

– Я все сделал неправильно, – тихо, почти неслышно выдохнул он – и шагнул вперед.

Жрица медленно перетекла в боевую стойку – на ее протянутых ладонях вдруг вспыхнули туго скрученные шары Голубого пламени. Треугольные глаза сверкали совершенно нестерпимо: да, неправильно!

– Я виноват, – все так же тихо сказал Черный и сделал второй шаг.

Закованный в броню Кузнец поднял свой молот-меч. Пылающие глаза металлической маски грозно вперились в противника: да, виноват!

– Это из-за меня теперь все так плохо, – еще тише сказал Черный и шагнул в третий раз.

Брат Медведя яростно взревел – жесткая шкура мгновенно покрыла плечи, простодушное мальчишеское лицо вытянулось, ощериваясь клыкастым оскалом… Раскинув когтистые лапы, над пришельцем угрожающе поднимался гигантский медведь. Завораживающий взгляд зверя-убийцы вонзился страшнее кинжальных когтей: да, из-за тебя!

– Но все можно исправить! – выкрикнул Черный и прыгнул – навстречу когтям. Мечу. Пламени.

– Вы-а-а-ан! – боевой клич вырвался из груди Жрицы, и ревом откликнулся ей Брат Медведя. Выжигая воздух, взлетел пылающий меч Кузнеца. Сильно оттолкнувшись от черной воды, трое взмыли над Озером. На миг их пылающие силуэты зависли на фоне каменного свода…

Черный Шаман страшно расхохотался. Его тяжелая колотушка взметнулась навстречу рушащемуся сверху Пламенному мечу…

…и разошлась с ним в каком-то волоске. Трое – Медведь, Кузнец, Жрица – стремительно крутанулись в воздухе…

И четверо, уже четверо, словно одно целое, ухнули на содрогнувшуюся поверхность черной воды, плечом к плечу встав перед всем войском Нижнего мира. Черный Шаман стоял между Кузнецом и Жрицей, словно занимая привычное, издавна принадлежащее ему место. В одно мгновение смертельные враги стали действовать заодно!

– Выа-а-а-ан! – снова страшно и пронзительно закричала Жрица. И точно единой, общей волей, шаг в шаг, прыжок в прыжок, четверка сорвалась с места – и ринулась в атаку на армию!

Шар Голубого огня выстрелил с ладоней жрицы, ударил ближайшему мамонту промеж бивней. Сапфировое пламя раскатилось по шкуре – густой мех вспыхнул. Обезумевший от боли мамонт, отчаянно трубя, врезался в сородичей – с его шерсти сыпались искры. Чужие бивни вонзились в бок… Не слушая яростных криков седоков, мамонты сцепились между собой.

– Нас предали! Когда они успели сговориться – они же с самой своей смерти с Черным не разговаривали! – отчаянно пытаясь укротить своего мамонта, взвыл предводитель авахи.

В ту же секунду клинок Кузнеца снес предводителю голову с плеч.

– Не пускайте их к выходу! – срубленная голова продолжала орать, катясь по поверхности черной воды. – Кто струсит – будет иметь дело с Повелителем!

Черный Шаман ударил колотушкой в бубен, и мерный, вибрирующий рокот понесся над Озером – от этого рокота плавились кости и мозг, казалось, вскипал под черепом.

– Стреляйте! – погружаясь в жадно смыкающуюся над ним черную воду, успел прокричать предводитель.

Словно очнувшись, стрелки верхом на великанах рванули тетивы своих луков. Над черной водой будто взошло еще одно солнце – яркое и ослепительное. Каменный свод залило сплошным, выжигающим глаза светом. Густой, как комариная туча над болотом, рой сыплющих искрами стрел накрыл четверых героев.

– Не только ты виноват, Черный! – гулко выдохнул из-под маски Кузнец. Его Пламенный меч перечеркнул воздух крест-накрест. Алое полотно Огня сорвалось с клинка и взмыло наперерез стрелам. Огонь столкнулся с Огнем. Над водой полыхнуло. А потом сверху обрушился раскаленный вихрь, сметая лучников с плеч многоголовых великанов. Из-под каменного свода хлынуло Рыжее пламя. Кольцо Огня прокатилось по черной воде – и та вспыхнула: вся, сразу, точно ждала этого. Грозно гудя, столбы Рыжего огня понеслись по маслянистой и почти непрозрачной поверхности.

Черный Шаман даже не повернул головы, продолжая неторопливо и размеренно бить в свой бубен.

Сплошная стена Алого пламени с шипением подалась в сторону, как отброшенный сильной рукой меховой полог при входе в чум, – и в открывшийся просвет с гиканьем ринулись авахи верхом на мамонтах! Шерсть мамонтов горела. Завидев неподвижного Черного, сидящие на их спинах воины Нижнего мира яростно заорали, потрясая плавящимся прямо у них в руках оружием.

– Беги, Черный! Беги! – закричал Кузнец, бросаясь наперерез…

Но бубен продолжал звенеть.

– Не только из-за тебя, Черный, все плохо! – выдохнул Брат Медведя и протяжно заревел, запрокинув голову. На поверхности черной воды булькнуло – из ее глубины вынырнула кость. Гладко отполированная течением старая голяшка. Всплыла еще одна кость, и еще… Входя в пазы суставов, кости соединялись друг с другом. Не хватало нескольких ребер, но когти и полная зубов пасть оказались на месте. С беззвучным ревом скелет медведя прыгнул навстречу мамонту и вцепился ему в хобот! Из Озера один за другим всплывали новые скелеты. Неслышно завывая, стая мертвых волков атаковала авахи, сшибая их со спин мамонтов. Воины подземного мира катались по поверхности Огненного Озера – древние кости дробились в их могучих лапищах, но зубы скелетов успевали дотянуться до горла врага.