Дочь маркиза, она за несколько дней до своего семнадцатилетия, сбежала с Тимоти Барлоу.

Это был опрометчивый поступок, но тем не менее их союз оказался прочным.

Но Тимоти был заядлый игрок, и нередко наступала минута, когда они ломали голову, где достать хотя бы несколько пенни.

Герцог понимал, что они видят в нем лучшее средство решения своих денежных затруднений, но больше его беспокоило другое — он-то всегда был уверен, что Джулия искренне им очарована.

Когда он был никому не известным солдатом без гроша в кармане, великое множество женщин отдавало ему свои сердца.

По иронии судьбы, теперь, когда он стал герцогом, Джулию привлекал не он сам, а только его деньги.

Не то чтобы он так уж боялся расстаться с парой тысяч фунтов. Нет, он опасался унижения.

Как бы там ни было, это послужит ему уроком — впредь он не будет таким самонадеянным.

И больше не станет терять драгоценное время в Лондоне.

Его ждало много дел в загородных владениях.

Его отец умер в глубокой старости и в последние годы жизни совершенно ничего не делал для благоустройства поместий.

Поля пришли в запустение, и почти все лошади в конюшне были в плачевном состоянии.

Половину слуг в замке давно пора было отправить на пенсию.

Конечно, во всем этом отчасти была виновата война, поскольку многие юноши ушли сражаться с Наполеоном и далеко не все вернулись живыми.

Герцог считал своим долгом возвратить поместью Дрегхорн былое великолепие.

Он был обязан восстановить и сохранить сокровища замка, которые передавались из поколения в поколение.

— Чем раньше я примусь за работу, тем лучше! — сказал он себе, ложась спать.

О женщине, которую он только что оставил в унизительном положении за запертой дверью, герцог больше не вспоминал.

Наутро герцог позвонил камердинеру, не дожидаясь, пока его придут будить.

— Слышал, мы едем в деревню, ваша милость? — сказал Бэйтс, явившись на зов.

— Я хочу выехать до девяти часов, — сказал герцог.

— Я так и думал, что ваша милость так захочет, — ответил Бэйтс, — и мистер Эштон час назад послал туда грума предупредить их.

Герцог не ответил.

Он уже привык к тому, что Эштон, его секретарь, прекрасно справляется со своими обязанностями.

И мистер Беннет, управляющий в замке, несомненно, все подготовит к его приезду.

Он быстро оделся и спустился в столовую, окна которой смотрели на Беркли-сквер.

Рядом с его тарелкой лежало несколько писем, которые секретарь не просматривал.

Герцог с первого взгляда определил, что по большей части это записки от женщин, которые добиваются его благосклонности.

«И не только ради того, — цинично подумал он, — чтобы просто завлечь меня в постель!»

Вчерашней ночью он получил урок, который теперь уже не забудет.

В следующий раз, когда он увидит в глазах женщины призывный блеск, он, прежде чем поддаться искушению, спросит себя, чего она хочет на самом деле.

И в то же время ему было смешно, что он собирается так холодно анализировать то, что дарит наслаждение.

Он уже миллион раз возносил хвалу своей счастливой звезде за то, что в его жизни произошел такой удивительный поворот.

В юности он предполагал, что достигнет звания младшего офицера, и к моменту своей отставки он был в чине майора.

В мирное время он мог надолго задержаться на этой ступеньке.

С войной у него было связано много неприятных, страшных и, безусловно, опасных моментов.

В то же время это был вызов его доблести.

Риск доставлял ему удовольствие просто потому, что он всегда выходил победителем.

Он знал, что старшие офицеры, хоть и хвалили его за храбрость, за глаза называли Сорвиголовой и не сомневались, что рано или поздно он свернет себе шею.

Герцог каждый раз забавлялся, видя их изумленные лица, когда он сам и его люди возвращались живыми.

И более того, часто ему удавалось провести самую дерзкую операцию вообще без потерь.

Он знал, что во многих случаях на то, что он вернется живым, ставят один против десяти.

И все же он выжил.

А теперь наступил мир, и враги, с которыми он сражался, были раздавлены, унижены и, что хуже всего, утратили боевой дух.

Герцог закончил завтракать и только после этого взялся за почту.

Он вскрыл три письма и почти тут же их порвал.

Это были письма от женщин, которые вели на него настоящую охоту, как на лису.

Остальные письма были приглашениями, которые требовали официальных ответов. С этим секретарь прекрасно справится и без него. Герцога звали на обеды, на балы или на приемы, потому что хозяйке хотелось покрасоваться перед другими дамами прохаживаясь с ним под руку.

Он взял со стола серебряный колокольчик и позвонил. На зов незамедлительно явился дворецкий.

— Попроси мистера Эштона зайти ко мне в кабинет, — сказал герцог.

— Слушаюсь, ваша светлость, — ответил Дженкинс. — А когда ваша светлость собирается вернуться в город?

— Пока не знаю, — ответил герцог. — Но, возможно, быстрее, чем ты думаешь.

— Смею заверить, ваша светлость, что, когда бы вы ни приехали, все будет готово к возвращению вашей светлости, — почтительно сказал Дженкинс.

Герцог усмехнулся:

— Ну что ж, посмотрим.

Собрав отложенные письма, он вышел из комнаты.

Уходя, он заметил, что Дженкинс с восхищением смотрит ему вслед.

Для герцога не являлось секретом, что слуги его обожают, — это было потому, что Бейтс всем рассказал о его подвигах во время войны. Поскольку Бейтс сам служил под его началом и принимал участие во многих из них, герцог не сомневался, что он не отказал себе в удовольствии сильно приукрасить события. В то же время он не мог не признать, что это льстит его самолюбию.

Он прекрасно понимал, что в глазах горничных выглядит героем, а мужская половина слуг относилась к нему так же, как во время войны относились к нему его солдаты.

Дав Эштону указание ответить отказом на все приглашения, герцог подписал несколько писем и чеков.

— Собирается ли ваша светлость приглашать гостей в имение? — спросил Эштон. Герцог покачал головой:

— Пока нет, но если у меня появится желание увидеть друзей, я пришлю к вам грума со списком имен.

— Я уверен, они будут счастливы принять приглашение вашей светлости, — ответил Эштон.