мы замеряли. Далеко он уйти не мог. Кто знает, может, просто засмотрелся на что-нибудь и потерял счёт времени. Сделаем так: отведём детей на обед, а сами поищем его. Думаю, это не займёт много времени, и мы успеем до темноты.

Николай Шурупов действительно не присутствовал на экскурсии. Сразу после посещения собора он пошёл в ином направлении. Все эти религиозные темы мало интересовали его, он был здесь только из-за мамы, которую не хотел расстраивать, а отказ от классной поездки мог стать тревожным звоночком.

Дело в том, что у Коли в классе не было как таковых друзей. Нет, над ним не издевались, просто, как думал парень, "не сошлись характерами": ему было неинтересно со сверстниками, они казались ему ещё совсем детьми. У них не было хоть какого-нибудь пересечения в интересах, вследствие чего Николай большую часть времени проводил один, читая книгу или слушая музыку.

Как любой уважающий себя образованный семиклассник, он отрицал сверхъестественное по одной рациональной причине: наука. А всех, кто пытался доказать ему обратное, Коля не воспринимал всерьёз. Отношениям в семье это не вредило, поскольку верующих в ней не было.

Из этого становится понятно, почему Николай предпочёл рассказу священника любование местной природой. А ведь и без этой причины она была по-настоящему прекрасна, осознанию чего не вредил даже лютой мороз. Снег приятно поскрипывал под ногами, оставляя яркие следы. Сложно сказать, думал мальчик о чём-то конкретном или нет, но какая-то мысль явно витала в его голове.

В конечном итоге Коля оказался на небольшом деревянном причале. Местная лодка, по всей видимости, была спрятана на зиму. Зато вот скамеечка, стоящая так, чтобы можно было разглядеть всё озеро, была чистой от снега. Слегка уставший семиклассник решил присесть отдохнуть. Солнце, само по себе светившее невообразимо ярко, отражённое от снега, заставило мальчика закрыть глаза.

Даже без зрения чувствовалась особенность тех мест: абсолютная и умиротворяющая тишина. Городские жители, лишённые заднепланового звука, порой чувствуют себя некомфортно: тишина давит, гнетёт, будто осуждая. Но там всё было совершенно иначе. Она словно убаюкивала, гладила по голове, шепча: "Присядь, отдохни, не торопись никуда хоть чуть-чуть".

Коля не чувствовал, сколько так сидит. В какой-то момент послышались позади приглушённые нечастые поскрипывания снега – кто-то шёл в сторону причала. Мальчик не спешил двигаться. Когда же человек зашёл на причал, Николай, не открывая глаз, бросил:

– Извините, сейчас вернусь к своей группе.

– Да нет, можете не торопиться, я Вас не прогоняю, – ответил новый, доселе не звучавший голос.

Случалось ли  вам от одного лишь голоса погружаться в самые потаённые уголки своего разума? Доводилось ли вам слышать голос, сила которого способна заставить человека обдумывать всю свою жизнь от начала и до конца? Николай такого голоса никогда не встречал и, столкнувшись в тот раз с ним один на один, был совершенно ошарашен.

Мальчик открыл глаза и обернулся, чтобы разглядеть обладателя этого нечеловеческого голоса. Это был ещё один священник в таком же одеянии, что и отец Андрей. Однако кое-что его выделяло: во-первых, возраст – этот мужчина был заметно старше, настоящий старец, во-вторых – глаза. Глаза небесно-голубого цвета, источавшие невероятных масштабов доброту и хранящие в себе вселенскую тоску по всем живым существам.

Этот человек с нескрываемым любопытством смотрел на Николая, но ни пока он шёл, ни когда уже сел рядом с мальчиком на скамеечку, священнослужитель не произнёс ни слова.

– Простите, – не смог больше сдерживаться Коля, – а Вы кто?

Старец ответил не сразу: несколько мгновений он неотрывно глядел на ледяную поверхность озера, и только когда время ожидания ответа подошло к границе неприличия, священник отрешённо ответил:

– Монах.

– Вот так просто? Монах? Без имени или, там, должности? – Начал свой обстрел мальчик, любопытство которого за время паузы разгорелось из маленького костра в огромный пожар.

– Ну почему же, – отвечал священник, –  Евгением кличут.

Какое-то время помолчали. Монах продолжал внимательно наблюдать за оледенелой гладью, словно там происходило что-то чрезвычайно интересное, в то время как мальчик, сжимавший свои колени, видел только танцующие снежинки, приподнятые над озером лёгким ветерком.

– Удивительное зрелище, не правда ли? – Прервал молчание священнослужитель.

Коля недоумённо посмотрел на него, не понимая, о чём идёт речь. Монах, не поворачивая головы, посмотрел на Николая, вздохнул и, будто неожиданно вспомнив основную тему разговора, сказал:

– Для сохранения субординации можете обращаться ко мне отец Евгений. А должность моя Вам ничего не даст, мальчик, – с явным акцентом на слове "мальчик" закончил старец.

– Меня зовут Коля. А насчёт должности… Любопытство, знаете ли, никуда не денется.

– Хорошо, – спокойно и без осуждения ответил отец Евгений. – Моя, как Вы выразились, "должность" – игумен. Знаете, что это значит?

– Нет, но догадываюсь. Вы главный здесь?

– Говорить о главенстве в нашем деле некорректно, – медленно проговорил игумен, чтобы смысл его слов был понят точно, – Николай… А как по батюшке, позвольте узнать?.

– Игоревич, – гордо ответил мальчик.

– Так вот, Николай Игоревич, я настоятель, а не глава. Мне доверено следить за сохранностью самого монастыря, его служителей и прихожан.

После этих слов отец Евгений всё же повернулся к Коле и взглянул ему в глаза. Мальчику эти несколько мгновений пристального, безмолвного зрительного контакта показались вечностью.

Наконец, игумен, вновь увлёкшийся зимним пейзажем, прервал молчание:

– Может показаться, что разницы нет. Заметить её сложно, ибо грань между главой и настоятелем очень тонкая. Моё положение проще трактовать, как положение духовного наставника, учителя. А наделили меня им сами люди.

Мальчик недоверчиво посмотрел на отца Евгения: неужто монах считает, что Коле неизвестно, как люди занимают подобные должности. Эти мысли сами собой вызвали у Николая самодовольную улыбку. "Похоже, этот монах думает, что я настолько глуп, что не понимаю очевидных вещей", – думал он.

Чем дальше на север вы уходите, тем зимой короче день. После полудня солнце с стремительной скоростью движется к закату, отчего сугробы покрываются алой краской. Зрелище в своей жестокости завораживающее, гипнотизирующее.

Коля уже давно сидел на скамеечке, поэтому мороз начал овладевать его телом. Несколько слоёв одежды не могли сохранять тепло, так как оно попросту не выделялось. Мальчику хотелось встать, походить из стороны в сторону, размять ноги и согреться, однако какое-то внутреннее чувство не позволяло ему сделать это: казалось, шелохнись он, и та тонкая, едва уловимая нить, на которой держится весь диалог, лопнет; исчезнет таинственная, мистическая дымка сего момента, опошленная бытовым действием.

Мальчик не хотел признаваться самому себе, что его заинтересовал священнослужитель, но он продолжал сидеть.

– А Вы, Николай Игоревич, я так полагаю, прибыли вместе со школьной экскурсией?

Этот вопрос