окончательно приковал Колю к скамье, однако ему не хотелось выдать своей заинтересованности перед игуменом:

– Правильно полагаете.

– Но почему Вы здесь, а не со всеми?

– Не особо заинтересован. Всё рассказываемое можно в интернете прочесть. – Сказал Николай так, словно это было очевидно для всех.

– Хм… – Монах поднял глаза к небу, коснувшись кончика своей бороды.

Мальчик непроизвольно повторил за старцем и увидел над собой красное-красное зарево. Он так сильно залюбовался небом, что когда игумен, не опуская головы, заговорил, Коля от испуга дёрнулся:

– Вы, Николай Игоревич, так в этом уверены? – Задумчиво спросил игумен.

– Абсолютно, – горячо воскликнул мальчик, – и не надо сейчас говорить про вранье в сети и искажение информации, отец Евгений.

Игумена нисколько не удивила подобная реакция Коли, и он спокойно ответил:

– Отец Андрей, экскурсовод ваш, превосходный рассказчик, и прослушивание его экскурсий – уникальный опыт. Многое теряете, молодой человек.

На это Коля ничего не ответил, так как посчитал бессмысленной всю эту тему: конечно, ему будут советовать слушать экскурсовода и говорить, какой он хороший, чтобы экскурсии продолжали приезжать.

Мальчик и старец продолжали молча сидеть. Николай осторожно посмотрел на игумена: тот сидел не только молча, но и совершенно неподвижно, словно здесь была только его физическая оболочка, а душа вышла погулять.

– А давно Вы стали игуменом, отец Евгений? – Не сдержался Коля и нарушил молчание.

Сначала Николай подумал, что монах не услышал его вопрос, так как совершенно никакой ответной реакции не последовало. Однако несколько мгновений спустя жизнь вернулась в старца:

– Не могу сказать.

Настоятель монастыря взглянул на мальчика и увидел на его лице разочарование:

– Не потому, что нельзя, а потому, что я и не помню уже. В таких местах время течёт совершенно иначе. Зима-лето, зима-лето. Сначала считаешь, а потом осознаешь всю бессмысленность этого.

– Вы и дней рождения не отмечаете? – Вырвалось вдруг у Коли.

Губы игумена тронула лёгкая улыбка:

– Мальчик мой, ты правда думаешь, что в монастырях только и мыслей, что о днях рождения? Нет, конечно, когда приходят новые служители, они продолжают какое-то время праздновать, но со временем и они забывают об этом. Это чудесный праздник, но с возрастом стараешься меньше напоминать себе, что твои лучшие годы далеко позади.

– И то верно, – согласился Коля.

Подул сильный вечерний ветер, собирая по пути одинокие пушистые снежинки. Мальчик закрыл щёки руками. Наступила тишина, и мальчик, сидя всё в том же положении, спросил:

– Если честно, Вам нравится Ваша работа?

В этот раз было видно, что игумен глубоко задумался, и поэтому молчит. Вдохнув он начал:

– Что я могу тебе ответить на этот вопрос… Слово "работа", как и прежде "должность", не совсем уместно. Существует понятие долга. И то, чем я занимаюсь, является долгом, не работой. Нравится, не нравится, но я должен.

Отец Евгений задумался, и когда понял, что добавить больше нечего, утвердительно кивнул. Этого мальчик и ждал:

– Простите, но кому Вы должны, – сгорая от непонимания, воскликнул Коля, – неужели Богу?

– И ему. Но ты не совсем верно ставишь приоритеты. Должен я прежде всего людям.

– Не понимаю, – совершенно запутавшись, сказал Коля.

– А вот я начинаю потихоньку понимать тебя, мой мальчик, – ответил игумен. – Ты в своей голове пришёл к какой-то ультимативной истине, к которой пытаешься подстроить весь мир, но, боюсь, всё чуточку сложнее. Вот смотри. Ты был уверен, что я отвечу: "Да, я должен Всевышнему". Поэтому, когда ответ оказался иным, ты и растерялся. По всей видимости, к тому же, ты убеждённый атеист.

Коля как-то испуганно посмотрел на старца.

– Не буду я тебя за это с территории монастыря выгонять и святой водой брызгать, – покачав голов, сказал отец Евгений. – Красиво здесь, правда?

После этих слов старец окинул взглядом местные виды, то и дело останавливаясь на чём-нибудь: на особенно заснеженном дереве, на покрытом льдом озере, на последних лучах уходящего солнца.

– Да, очень, – без раздумий ответил мальчик.

– Вот видишь, согласен с этим. А место-то церковное, с Богом связанное. Разве это его портит?

– Нет, – искренне не понимая этих слов, закачал головой Николай.

– И с людьми так же. Верующий человек или нет – не столь важно. Куда важнее то, каким этот человек является.

– К чему Вы это…

– А к тому, чтобы ты перестал предвзято относиться к служителям Божьим, – без злобы ответил игумен. – Я всё понимаю, зачастую они оправдывают подобное отношение, но всех под одну гребёнку грести… Не по-взрослому, не находишь?

– Вы правы, – сдался мальчик. – Но для чего Вы это мне говорите?

– Мне кажется, ты убеждён в том, что все церковнослужители – бездумные фанатики или же бизнесмены, а если это ещё и настоятель монастыря, то он есть самый главный во всё этом безобразии. Так?

– Ну… – Замялся Коля, ибо именно так он и думал.

– Можешь не отвечать, по глазам вижу.

Монах вновь взглянул прямо в глаза Коле и в этот раз смотрел значительно дольше. Он будто хотел понять, стоит ли продолжать диалог с этим человеком. И, получив ответ для себя, игумен, переведя взгляд на небо, сказал:

– Далеко не всё так просто. Не всё так просто, – задумавшись и выдержав паузу, повторил отец Евгений.

Наступила тишина. Мальчик боялся прерывать её, так как видел по лицу собеседника, что тот сосредоточено о чём-то думает, и не ошибся:

– Многие, повторюсь, многие, но не все, священнослужители, правда, видят свой основной долг в служении Господу. И, по-своему, так и есть. Но, на мой взгляд, мы служим в первую очередь людям. Мы даём им самую главную вещь в жизни.

– Веру? – Спросил Николай.

– Хорошее предположение, правда, но нет. Мы даём надежду. Когда смертельно больной человек приходит к нам, желая излечиться, он ищет надежду на спасение или веру в Бога?

Видимо, на лице мальчика появилась какая-то гримаса, так как игумен, только взглянув на него и не дожидаясь ответа, сказал:

– Вера – это в большей степени средство для достижения своей надежды. И это не плохо. Плохо то, что теперь люди перестали делать что-либо, живя одной надеждой. Безусловная вера заменяет жизнь: люди перестают стараться, полагаясь на веру, оправдывая отсутствие чего-либо роком, судьбой, волей Божьей, которой же потом оправдывают и покрывают ужасные вещи.

– А как же Библия? – Спросил вдруг Коля.

– А что Библия? Это всего лишь книга. И совершенно непонятая, как кажется мне. Буквальная трактовка строк из неё привела к ужасным и нечеловеческим вещам. Стоит ли ей доверять после этого?

Николай был шокирован. Услышать подобное не то, что от рядового священнослужителя, а от настоятеля монастыря…

– Ответь мне