— Раз уж ты выучил такие заумные слова, — фыркнула девушка, — значит, сможешь справиться и с моим именем.

— Если это еще понадобьится, — поджал губы Дитрих. — Борт-1763, примьите вектор подхода к Стационару-1.

Пискнул зуммер навигационной системы, начавшей получение данных с орбитальной станции. В нижней части экрана появилась тонкая красная полоска, по мере удлинения меняющая цвет. Наконец маркер приема информации позеленел, побежали столбики цифр контрольной проверки.

— Подтверждаю прием данных.

— Точка сброса груза заложьена в автопилот. В соотвьетствии с инструкцией К-17, раздел 9, пункт 4, доступ к контрольным функциям автопилота заблокьирован до окончания маневра.

— Подтверждаю, Орбита-3.

Трамп дернулся — заработали коррекционные импеллеры выводя корабль на расчетную траекторию. Четыреста тысяч тонн обогащенной руды — неправильной формы груша, стянутая силовым полем, — не добавляли кораблику маневренности. Но здесь особой точности и не требовалось: гравизахват Стационара-1, огромного завода орбитального базирования, подхватит груз, как только будут отключены генераторы, удерживающие его за кормой буксира.

Если бы Сибириада была богаче, перерабатывающие заводы были бы размещены непосредственно в астероидном поясе. Пока же дешевле выходило доставлять руду к планете и перерабатывать здесь.

Катя взяла планшетку и включила видео — по развлекательному каналу шла 93-я серия «Командора Лангера». В ближайший час делать было совершенно нечего. Если ни один уважающий себя пилот не позволит автоматике осуществить посадку на планету, то орбитальные маневры — дело давно отлаженное. Здесь правят бал компьютерные системы, и вмешательство человека скорее принесет вред.

Время тянулось медленно. Казалось бы, семнадцатисуточный полет в тесном, неудобном кораблике, где капитанская (она же единственная) каюта по размерам мало отличается от шкафа, вынести тяжело, но на деле самыми томительными были последние часы перед посадкой. Катя лениво следила за экраном: к режиссерам, ставившим бесконечный сериал о бравом покорителе космоса и грозе пиратов Лангере, она относилась с глубоким презрением. Но ничего лучше не было — эфир был забит либо этой сладкой тянучкой, либо сухими новостями об объемах производства металлов — единственной статьи экспорта Сибириады, позволявшей колонии хоть как-то сводить концы с концами.

Как раз в тот момент, когда мужественный командор разносил в пыль очередную банду пиратов, прозвучал предупреждающий сигнал автопилота. Спустя несколько секунд кораблик дернулся, отключая силовые жгуты, удерживающие груз, и тут же засвистели импеллеры, уводя трамп с траектории гравитационных щупов орбитального завода.

— Расстыковка в соотвьетствии с программой, — сухо сообщил все еще обиженный Дитрих. — Борт-1763, передаю вас назьемным службам. Терминал-4 на линии. Коньец связи.

— Конец связи, Орбита-3. Дитрих, не сердись. Встретимся на земле, с меня пиво.

— Если то, что варьят на этом мерзлом шарике, называется пивом… — пробурчал диспетчер. — Ладно, Кейти, мьягкой посадки.

Девушка вздохнула. Немец, которого неизвестно каким ветром занесло на одну из самых удаленных от Земли колоний, да еще населенную почти исключительно выходцами из России, был неисправим. Под гипнопедом он мог бы освоить русский в достаточном для повседневного общения объеме за каких-нибудь шестнадцать-двадцать сеансов. Правда, гипнопед — вещь неплохая, но глубоких знаний не дает, базовое «вливание» все равно требуется полировать и полировать, и все же это куда легче, чем осваивать язык «с нуля». Но за гипнопед надо платить, и прижимистый Дитрих предпочитал мучиться, терпеть насмешки, но учить язык самостоятельно. Но Катя почти не сомневалась, что, если немец встретит ее на земле, непременно напомнит про обещанное пиво. На халяву, как известно, и хлорка — творог, и продукция местных пивоваров — вполне приемлемый напиток.

— Добрый день, Катенька, — послышался в интеркоме новый голос. — С возвращением тебя.

— Не сглазь, Максим, — улыбнулась она.

— Дитрих передал, ты намерена сажать свою колымагу?

— Да.

— Последний вальс…[5]— понимающе кивнул диспетчер. — Соболезную.

— Догадался? — иронично поинтересовалась Катя.

— Да уже все знают, — вздохнул Максим. — Что делать будешь, Катенька?

— Для начала попробую посадить эту развалюху. — Девушку несколько раздражало это сочувствие, но Макс был неплохим парнем и его слова были искренними. В последнюю пару лет он всерьез пытался привлечь внимание девушки и теперь, когда ее полеты закончились на неопределенное время, наверняка строил грандиозные планы. Увы, Катя готова была согласиться сходить с ним в ресторан, могла бы позволить и больше — на разок-другой, но связывать себя серьезными отношениями не собиралась. А Макс хотел именно таких отношений — на Сибириаде к браку относились трепетно.

К тому же Максим, с точки зрения Кати, был немного занудой.

— Начинаем посадочную процедуру. Передаю данные по глиссаде.[6]Официально предлагаю включить автопилот.

— Официальный отказ.

— Занесено в протокол, — Макс улыбнулся, и Катя его понимала. Пилот, согласившийся садиться на автоматике, потом месяц отбивался бы от насмешек.

— Тест систем.

— Системы в но… ну, Макс, в каком состоянии могут быть системы у этого ящика с болтами?

— Катенька… — Диспетчер мужественно боролся с собой секунд пять, затем добросовестность победила: — Прошу ответ по форме. Девушка вздохнула. Нет, пожалуй, не больше чем обед. Вероятно, секс с ним будет таким же скучным.

— Борт-1763, трамп «Бурлак» К-12 «Галакто», Терминалу-4. Аэродинамика в норме, запас топлива 7 %, маршевый отключен. Гравит-контроль в норме. Компьютерные системы в норме. Управление в норме. Климат-контроль, сволочь, сдох.

Лицо Макса на экране выразило вселенскую скорбь. Отнюдь не по причине сожаления о климатизаторе. Катя мысленно ругнулась.

— Коррекционные импеллеры — норма. Планетарные импеллеры… разбалансировка 3 %, утрата мощности 27 %.

— Катя, ты гробанешься с такими движками! — не выдержал Максим.

— Не боись, — пожала она плечами. — Поправлю глиссаду коррекционными.

— В атмосфере они у тебя погорят, — справедливо отметил диспетчер.

— Все равно в утиль.

— Трамп К-12, официально предлагаю воздержаться от посадки.

— Официальный отказ, Терминал-4, улыбнулась Катя. — Макс, ты перестраховщик.