– Тоже не сходится, – нахмурился одноглазый. – Проще тебя было сразу убить, пока ты нам не проболтался.

– Ха! – Грин грустно ухмыльнулся. – Предатели слишком понадеялись на мою рыцарскую клятву хранить молчание. А в ней были оговорки для подобного случая. Знаменитый рыцарь Варширок умел многое предвидеть, давая мне полномочия при выборе действий в разных обстоятельствах.

– Ага! И в данный момент ты решил нам раскрыть сию великую тайну? – иронизировал одноглазый. – Мы раскатываем губы, устраиваем тебе побег, а добравшись в указанное тобой место, получаем перо в бок от твоих сидящих в засаде подельников. Правильно? А то и на улицах столицы ты попытаешься от нас ускользнуть!

– А слово рыцаря?

– Оно для нас пустой звук.

В этот момент Василий Райкалин с огромным облегчением ощутил прикосновение к лодыжке: смерчень вернулся! А там и недовольное ворчание Боджи Секатора раздалось в голове: «И чего тебе на месте не сидится?! Еле отыскал…»

– Пустой? – Диалог с уголовниками продолжался. – Даже когда речь идет о сокровищах князя Балоша? – Шестопер задал эти вопросы вслух, а мысленно уже полным ходом обсуждал с домовым создавшееся положение.

Смерчень моментально оценил серьезность ситуации и согласился, что рыцаря привели сюда именно на убой. Потому что в коридоре никого из тюремщиков нет. Кричать и звать на помощь бесполезно. Придется в случае жестокой драки рассчитывать лишь на собственные силы и на оставшуюся у рыцаря заговоренную, усиленную колдовством одежду.

«Хорошо, что я во время обыска прикрывал особенности встроенной защиты, – рассуждал Боджи. – Эти ухари со своими заточками сразу и не поймут, на что нарвались. Но если навалятся толпой, да начнут тыкать тебе в голову…»

«Поэтому и надо тебе немедля завалить одноглазого, – прикидывал Василий расклад сил. – А вторым вон того черненького, со шрамом через весь лоб. Ни слова еще не сказал, но его реакцию остальные отслеживают. По всем признакам – шишка в здешней иерархии».

«Понял. Ползу к ним. Жду нужного слова!» – деловито согласился смерчень, прекратил тактильный контакт с кожей своего доминанта и скользнул по полу к намеченным целям.

– …Потому что ты в нашей власти! – уже перешел на тот момент к угрозам одноглазый. – И сейчас как миленький расскажешь о местонахождении сокровищ. Тебе будет так больно, что и соврать ни разу не сумеешь.

– Не проще ли нам договориться полюбовно? – ухмыльнулся рыцарь. – Пока я не отдал приказ о твоем уничтожении, одноглазая харя?..

На минуту в камере воцарилась тишина.

Еще Грин понял, что ему несколько мешает свет факелов. В намечающейся потасовке сподручнее всего драться в полной темноте, убивая любого, до кого дотянутся руки. Да и мистическая помощь Секатора могла оказать нужное воздействие на уголовников.

Именно ради большей эффективности этого воздействия Грин Шестопер уверенно провозгласил:

– Вижу, что среди вас находятся несколько человек из Высшего Ордена Справедливости! – Фантазии слетали с языка легко и естественно. – Поэтому оглашаю специально для них пароль, по которому следует выполнять все мои приказания и защищать меня даже ценой собственной жизни. Итак, сам пароль: «Златая цепь на дубе том!» – Еще и паузу сделал, многозначительно подняв вверх указательный палец. Потом дополнил приказ: – В дальнейшем действовать по обстановке, убивая любого, кто двинется с плохими намерениями в мою сторону! Условная команда для атаки «Гасите свет!».

Цвет уголовного мира столицы стал в недоумении переглядываться между собой, пытаясь понять, кому из них сообщили пароль и кто собирается действовать по странному приказу. И только чернявый, со шрамом на лбу, издевательски рассмеялся:

– Опять тухлый гонит! Какой орден?! Что за дурацкие пароли?! Ха! Да он попросту тянет время, надеясь, что его заберут от нас или еще какое чудо случится! – И принял решение: – Вначале выбейте из него спесь и разденьте! И постарайтесь одежду не испортить! Ты, ты и Куча помогите Шкуре.

Три уголовника двинулись к рыцарю, обступая его полукольцом. Разве что самый громадный среди них, с весьма оригинальной кличкой, замешкался, потирая скулу огромной лапищей.

– Могу ведь случайно его сразу поломать… – С его ростом где-то под два двадцать и косой саженью в плечах сомнения казались вполне обоснованными.

Но теперь уже заржал одноглазый авторитет:

– Не надо его ломать! Просто держи за голову ладонями. Остальное без тебя сделают. Шевелись!

Но Василий четко осознал, что Куча вообще не желает вступать в потасовку. И сейчас готов на что угодно, лишь бы не подходить к рыцарю ближе чем на два метра. Зато его более мелкие сокамерники раздумьями свои головы не утруждали, беспрекословно выполняли приказ и уже протягивали руки к цели.

Ничего больше не оставалось, как начать бой, выкрикнув условную фразу:

– Гасите свет! – и нанести первый удар.

Затем начался бой и… чудеса. Молодое, здоровое тело слушалось Василия Райкалина изумительно. И он вроде как увернулся от грязных рук и первых встречных ударов. Но все равно создалось странное впечатление, что ему засветили все-таки кулаками в оба глаза. Потому что стало неожиданно темно. Какие-то световые круги и кровавые пятна еще мелькали в сознании, поступая со зрительных нервов, но это воспринималось вначале как «искры из глаз».

Лишь через минуту напряженного боя, рева, криков, отборной ругани, хруста костей, предсмертных стонов и прочей жути стало понятно: в камере стоит могильная тьма. И ладно бы только факелы погасли в тюремном коридоре, так еще и два оконца под самым потолком оказались словно наглухо замурованными. А ведь до того сквозь решетки на них чуть ли не солнечные лучики внутрь проникали.

На периферии сознания мелькнула мысль: «Боджи к данному фокусу никак не причастен… Заключенные тем более! Значит, кто-то подслушивал нас как со стороны коридора, так и снаружи, у окошек… А потом по моей бессмысленной команде потушили факелы и заткнули тряпками окна… Еще бы понять, кто это сделал и зачем?..»

Неуместные вопросы. И праздные. Даже странно, как они могли возникнуть в подобной обстановке. Наверное, по причине того, что мозг в смертельной драке участвовал лишь на уровне инстинкта выживания. А телом руководили боевые, отработанные рефлексы, умения и опыт.

Казалось бы, в замкнутом помещении одному против трех десятков врагов не выжить. Но теснота многократно больше мешала нападающим, чем защищающемуся одиночке. Им волей-неволей приходилось действовать с оглядкой, чтобы не убить друг друга. Тогда как рыцарю сдерживаться от применения силы было не с руки. Рвал ноздри, выдавливал глаза, ломал кости, перебивал трахеи, сворачивал шеи. Прыгал в разные стороны, чудом не тараня лбом стены. Выкручивался из десятков рук. Топтал дергающуюся в конвульсиях чужую плоть. И великолепно ориентировался в пространстве по крикам, стонам и топоту своих соперников.

Те же вопли уголовников давали представление и о потерях в их стане: