В раздражении посол пересек огромный холл и подошел к двери, выходящей на простирающуюся перед дворцом площадь с фонтаном. Но едва он потянул за ручку, ему наперерез вдруг кинулся котенок. Не взрослая кошачья особь, контролирующая свои размеры, а мелюзга нехорошего черного цвета. Тьфу! Не к добру! Может, выйти хотел, может, просто развлекался, пытаясь свалить человека. Но тут посол не выдержал, совпало все — и плохое настроение, и опаска, что сработает нехорошая примета, и относительная беспомощность крохотного котенка, и пустота холла… Пинком он отшвырнул мурчиану в сторону и с чувством удовлетворения вышел из дворца, где находились кабинеты нужных ему министров. При этом, правда, не забыл быстро прикрыть дверь, чтобы обезопасить себя в случае, если от обиды зверюга непроизвольно увеличилась в размерах и стала представлять нешуточную угрозу. Отомстил! Орэту надоело каждый вечер обнаруживать шерсть на своих дорогих камзолах и брюках. Она вездесуща! В этом Таримане даже присесть нормально невозможно без риска нацепить на одежду намертво прилипающий клок. Хорошо еще, что у него реальной аллергии нет, как советовали говорить в канцелярии, поэтому не стоит ожидать неприятных последствий столкновения с мурчианой…

— Ваше величество, новости из Таримана!

— Они наконец определились, какие земли отдают нам?

— Нет, они передают тело посла вместе с соболезнованиями, — скривился щегольски одетый мужчина лет тридцати с регалиями маркиза на шее. Он служил секретарем и являлся доверенным лицом, которому многое позволялось.

— Опять, — недовольным тоном протянул король Белавии. — Что на этот раз? Дуэль?

— Говорят, нападение хищников. Сам я тело не осматривал, запах уже чувствуется. Весна все-таки.

— Посол там что, на охоту ездил?

— Не могу знать. Глава тариманской делегации по-белавски только одно слово выучил: «хищник». Больше я от него ничего добиться не сумел.

— Я же просил найти какого-нибудь специалиста по их языку! — сердито хлопнул ладонью по ручке кресла пятидесятитрехлетний моложавый король. В уединении кабинета он мог себе позволить подобную вспышку, хотя на людях всегда старался держать лицо.

— Извините, это не так просто сделать, язык довольно сложный и совершенно не популярный. Границу с Тариманом всего год назад открыли. Всех знающих мы с самого начала с дипломатической миссией отправили, а тех, кто более-менее усвоил пару глаголов, следом в качестве замены убитым послали. Можно, конечно, двоих оставшихся отозвать… Но вы ведь сами были против, когда у нас последний раз зашла речь об этом!

— Там они нужнее, — насупился король. — А из новых неужели никого не появилось? Во дворце десятки бездельников к ужину в трапезную сползаются!

— Э-э-э… Знаете, опыт предыдущих представителей Белавии в Таримане не очень вдохновляет их на изучение языка. Вот если бы требовался специалист по валорскому, лернийскому или, в крайнем случае, мартнаильскому…

— А ты сам?

— Но… но я ведь тут вам служу, — пришел в замешательство и не на шутку взволновался секретарь. — У меня море обязанностей, свободного времени на изучение одного из многих языков соседей просто нет!

— Жаль, нам бы сейчас пригодился человек, способный расшифровать речь приезжих. К сожалению, чери Трант не побеспокоился прислать дипломатов в ответ. Странные все-таки эти тариманцы, — пожаловался король Абернан II и побарабанил пальцами по подлокотнику. — Может, по всем городам и деревням клич кинуть?

— Это можно. Хотя люди, доставившие тело, уже наверняка отбыли назад, — осторожно сообщил секретарь. — Они очень торопились и даже не стали расседлывать лошадей.

— Удрали, значит, — сделал вывод Абернан. — Теперь вряд ли мы выясним, что в действительности случилось с послом. Но ты на всякий случай напиши его подчиненным, поинтересуйся. Хотя затевать новую войну из-за посла нам как-то не с руки…

— Да, ваше величество, будет сделано. Кого отправить на замену?

— Н-да, задачка, — протянул король, наморщив лоб и обхватив рукой подбородок.

— Опять ненужного амбициозного бездельника, кого не жалко? — предложил молодой человек.

— Нет. Этих надолго не хватает, — цинично отозвался Абернан. — Они вот то на хищников натыкаются, как нынешний шестой, то в драку сами лезут, не умея толком фехтовать. Пятый — не помню, как его там, — слишком уж обидчивый оказался, нам больше таких задир не надо.

— Совсем бесхарактерный и глупый там вряд ли чего-то добьется, тариманцы только силу уважают. Может, из вашей личной гвардии офицера покрепче подобрать?

— Было, — отмахнулся Абернан. — При втором после двоих гвардейцев отправляли, так они оба на дуэлях и полегли. Все никак не могли поверить, что у тариманских офицеров выучка лучше. И четвертого мои гвардейцы охраняли… Давай так: мне нужен лучший из лучших. Не важно, как у него обстоят дела со знанием языков, с обучаемостью, насколько он знатен и приближен ко двору. И желательно, чтобы он был не только хорошим воином и дуэлянтом, но и довольно сильным магом.

— Это уровень отнюдь не дилетанта. Как я понимаю, нам же не скандалист и бретер нужен?

— Рассудительность и хладнокровие обязательны, — согласился король.

— Тогда я, пожалуй, знаю только одну кандидатуру. Но этот человек вот уже несколько лет находится у вас в опале, — предупредил секретарь.

— Так даже лучше. Мне не придется жалеть о его смерти, если он окажется не так хорош, как ты, Триан, считаешь.

— Да, боюсь, годы ссылки могли немного сказаться на его форме. Но, по-моему, майор Нимейн, граф Иберникский, даже в свои тридцать девять сильнее и подвижнее многих.

— Не смей его хвалить! — взорвавшись, хлопнул Абернан сразу по двум подлокотникам.

А секретарь понял, что король все еще не простил своего бывшего доверенного офицера и злится на него за то, что тот увел у него фаворитку. И ладно бы после того, как та сдалась и уступила вдовствующему повелителю… Но незаконнорожденная двадцативосьмилетняя дочь мелкого барона и служанки, прибывшая из поместья в качестве сопровождающей своей юной сводной сестренки, с самого начала отдавала предпочтение только Нимейну. И при первой же возможности сбежала к нему, наплевав на шанс возвыситься и разбогатеть. Плохо, что скандал приобрел широкую огласку, так как первая сплетница при дворе лично застала Фиану в жарких объятиях майора. Абернан был слишком вспыльчив, чтобы простить и сделать вид, что ничего особенного не произошло, что его интерес был не слишком глубок. Нимейна он не разжаловал до лейтенанта, но отправил в отставку без назначения пенсии за заслуги и сослал в унаследованное от отца поместье в трех днях пути от столицы. Фиане же запретил появляться во дворце, рассчитывая этим огорчить девушку и заставить ее переосмыслить и свое поведение, и свои предпочтения. Не думал король, что та отправится вместе с любовником; она казалась слишком тихой, покладистой и благовоспитанной, слишком правильной. Возможно, если бы провинившиеся официально сочетались браком, Абернан сменил бы гнев на милость спустя пять лет после оскорбительного события. Однако пара так и жила в грехе все это время, как ему периодически докладывали.